О
ВООБРАЖЕНИИ В НАУКЕ
Ответы на вопросы к заочному круглому столу,
организованному редакцией альманаха «Метод»
1.
В чем воображение помогает мышлению исследователя, а в
чем мешает?
Воображение может включаться на самых разных этапах
исследования. Пожалуй, наиболее ценный вклад воображения в процессах
интуитивного поиска внутренней сущности и причин обнаруженных паттернов,
закономерностей. Воображение как бы поставляет образы и метафоры для смутных и
аморфных интуиций. Когда последние уже закреплены в образах и образных
формулировках, тогда уже включается «технологическая» сторона
мышления, идут процессы экспликации (уточнения смыслов) и формализации
(уточнения знаковых форм).
Воображение, наверное, может мешать исследованию, но
только если оно особо бурное и неконтролируемое. Тогда оно попросту не дает
сосредоточиться на главной проблеме и последовательных
шагах по ее решению.
2.
Какие условия жизни и мышления ограничивают работу исследователя?
Что помогает воображению, а что мешает?
Постоянное сидение за монитором и фиксация на одной
узкой проблеме хоть и позволяют концентрироваться, но сужают арсенал внутренних познавательных средств. Конечно же общение с коллегами, хорошими специалистами даже в
далеких областях, разнообразное интеллектуальное чтение резко расширяют этот аресенал.
3.
Является ли воображение попыткой вырваться за
ограничения времени и места? Или, напротив, его можно рассматривать как способ по
своей воле и замыслу связать разные времена и контексты?
Есть «время
разбрасывать камни и время
собирать камни» (Экклезиаст 3,3,5). Очень часто полезно
расширить взгляд, в социальных и исторических науках для этого есть хорошо
разработанные методы сравнительных исследований. Иногда бывает нужно увязать
разные и далекие друг от друга явления в одно целое. Для выявления инвариантов
и вариаций в сравнениях, для создания целостного образа нужны многие
интеллектуальные способности и средства, в том числе и воображение.
4.
Является ли воображение эквивалентом свободы мышления?
Можно ли говорить об общей природе свободы и воображения?
Воображение — одна из функций сознания, которая
используется, в том числе, и в мышлении. Свобода мышления — это некий
параметр, поэтому она всегда имеет ту или иную степень, что означает широту как
внешних ограничений (что смею, а что не смею помыслить), так и внутренних
ограничений, связанных наличным арсеналом средств мышления. Связь здесь, конечно
есть, поскольку этот арсенал средств может обогащаться оригинальным (не
заимствованным) образом именно за счет включения воображения самого
исследователя. Иными словами, сильное, продуктивное воображение способствует
расширению внутренней свободы мышления. Однако отождествлять воображение и
свободу неправомерно.
5.
Что можно помыслить, а чего нельзя? Можно ли
вообразить что-то вне нашего мира и нашего опыта?
Помыслить в качестве предмета можно что угодно, лишь
бы оно было хоть как-то представлено в опыте. Об остальном «следует
молчать» (Витгенштейн), по крайней мере, в
сфере науки и рациональной философии. Если придерживаться
принципа «бритвы Оккама» и отсечь мистику, касающуюся идей,
поступающих из Откровения, из Космоса и проч., то сама мысль об этом предмете не может появиться ниоткуда, кроме как
из сочетания прошлых мыслей и образов, зачастую чужих, проходящих сквозь
интеллектуальные сети (Р.Коллинз
«Социология философий: глобальная теорий интеллектуального
изменения»).
6.
Созданы концепции социальной воображаемости
(К. Касториадис, Ч. Тейлор, Й. Арнасон), предполагающие, что действительность до известной
степени, даже критически важной степени сформирована воображением. В какой мере
с ними можно согласиться?
Не следует преувеличивать роль воображения.
Разумеется, как в техническом изобретательстве, так и в социальных, культурных
новациях всегда творческое воображение как-то задействовано, хотя бы для
переноса образцов из одной области на другую. Однако,
гораздо большее значение имеют апробация, демонстрация продуктивности новшеств,
их привлекательность для подражания, распространения, дальнейшего производства,
потребления и проч. Подробнее см. в моей статье (настоящий сборник).
7.
Существует жанр мысленного эксперимента. В какой мере
при таком эксперименте допустим авторский произвол? В какой мере он может
оказаться ограничен? Что его может ограничить?
Мысленный эксперимент может быть сколь угодно смелым,
но его качество, убедительность, продуктивность для дальнейших рассуждений
прямо зависят от соответствия принятым в
данном интеллектуальном сообществе правилам умозаключений, логического вывода.
8.
Никакое мышление без воображения и фантазии
невозможно. В чем различие между научным воображением и безответственным
фантазированием? Что лежит между ними? Какие градации возникают в серой зоне
между ними?
Научное воображение используется на определенных
этапах исследования, соответственно, при наличии контекста эмпирических данных,
имеющихся понятий, моделей, концепций, теорий, а также общей решаемой проблемы
и частных более или менее четко поставленных задач. В ситуации
безответственного фантазирования из всего этого контекста могут остаться только
крайне общая аморфная проблема и, возможно, обрывочные сведения о каких-то
частных случаях. Тогда и фантазируют много такого, что
научного значения, как правило, вовсе не имеет.
К серой зоне относятся, увы, подавляющее число
диссертаций и книг моих коллег — философов (эмпирические данные в
философских исследованиях не являются обязательными, но почти повальной безответственности
нынешних отечественных философов это никак не извиняет).
Немногим лучше обстоит дело и в гуманитарных,
социальных науках, особенно, в культурологии и политологии. Неслучайно, любые
попытки как-то урезонить это безответственное фонтанирование «дискурса» встречает жесткий отпор — обвинения в
«рецидивах плоского полицейского сциентизма». Так и живем.
См. также
· Семь смешных философских грехов // Вестник РФО, 2009, №3. С.58-53.