СТРАТЕГИЧНАЯ REALPOLITIK, МЕНТОРСТВО,
ИЛИ НОВАЯ АНТАНТА?
Ключ к отношениям России и США лежит за пределами этих отношений
– в общей цивилизаторской миссии
Николай Розов
Сокращенная версия в Ежедневном журнале, 16.04.2013
Не будучи ни патентованным экспертом в области международных отношений, ни, тем более, «стратегом», откликаюсь на призыв Лилии Шевцовой, поскольку много лет занимаюсь проблемами войны, геополитики, геокультуры и геоэкономики как важнейших сфер исторической макросоциологии.
Речь пойдет об оптимальном формате отношений между Россией и США, который учитывал бы национальные интересы (в каком-либо понимании) обеих стран, но также способствовал формированию в России реальной демократии, открытого, правового и справедливого общества, экономического процветания нашей страны и росту ее авторитета на международной арене.
Мой главный тезис состоит в том, что в рамках двусторонних отношений решения этой проблемы нет. Ни один из всех реализовавшихся до сих пор форматов не подходит:
· ни открытый конфликт (Корейская, Вьетнамская, Советско-Афганская войны, Карибский кризис),
· ни позиционное противостояние и соперничество («холодная война», борьба за влияние, особенно, на Ближнем Востоке, на постсоветском пространстве),
· ни декларативное «потепление» (известные «разрядки» и «перезагрузки»),
· ни менторство – откровенное навязывание России Штатами своей политики и интересов (1990-е гг.).
Я не разделяю смелой уверенности Г.Сатарова в том, что в своей статье Том Грэм «разоблачает американских стратегов». Критика Дм.Вайсбурдом «стратегичности» и Realpolitik прекрасно выполнена в столь же классическом духе либерально-идеалистического направления, однако призыв американцев защищать демократические ценности в России ради избежания будущих катастроф вряд ли их напугает и убедит.
Скорее, я склонен согласиться с Т.Грэмом, В.Иноземцевым и другими в том, что откровенно «нормативный» подход бичевания российского авторитаризма с позиций высоких западных демократических ценностей, политика давления и менторства не столько помогает, сколько препятствует демократизации России. Причина тому – широко распространенные в России, застарелые чувства зависти, ревности, соперничества, досады в отношении к Америке, во многом, обусловленные тем, что американцы добились такого могущества и авторитета в мире, которого издавна добивались русские, пожалуй, еще со времен формулы «Москва — Третий Рим».
Трудность усугубляется известным двойственным геокультурным отношением России к Западу. Это отношение имеет характер «любовь-ненависть», а точнее — «преклонение-амбициозность». С одной стороны, самоопределение России и русских, осознание своей особости всегда происходит через сопоставление с Западом (изначально – Европой), часто через собственное отличие и превосходство (в вере, духовности, цельности, глубине и проч.). С другой стороны, это сопоставление проводится именно с Европой и США, а почему-то не с Турцией, Ираном, Китаем, Индией или Бразилией.
В другом месте этот наш глубинный национальный комплекс я назвал геокультурной пубертатностью: действительно, именно для подростков характерна болезненная фиксация на собственной значимости в сопоставлении с «взрослыми», когда скрываемая от самого себя досада на собственную незрелость, слабость, подражательность прикрывается возвещением своей исключительности и фанфаронством.
С этим свойством связан
и наш геополитический невроз с
метаниями между возвеличиванием своего могущества, мировой
роли, вселенской миссии и тоскливым самоуничижением, озлобленностью в связи с отсутствием
чаемого признания, авторитета и надежных союзников.
При всем почтении к общезначимым ценностям я бы
посоветовал поборникам нормативного (ценностного, либерально-идеалистического)
подхода в отношениях между Западом и Россией представить, как будет реагировать
невротизированный подросток (к тому же, гордый
накопленным оружием, раздосадованный недавними обидами и ревностно оберегающий свою немалую оставшуюся территорию)
на постоянные моральные увещевания, тем более, на жесткое подавление, угрозы и
прямые запреты в наказание за нарушение им сколь угодно прекрасных ценностей.
Прямо
скажем, наш диагноз сложившегося положения дел неутешительный, но не предаваться же отчаянию, соскальзывая вновь к типовой
невротической реакции! Как же тогда России выстраивать отношения с внешним
миром и его лидерами?
Пока
подросток выясняет с взрослым «кто главнее», пока невротик наедине со всем
миром мечется от самовозвеличивания к самоуничижению,
шансы на взросление и выздоровление почти нулевые. Ситуация кардинально
меняется, если человека удается вовлечь в солидарное
партнерское сообщество с общей деятельностью, в которой таланты и усилия этого
человека дают видимые всем плоды и отдачу. (Кажущаяся далекой аналогия, на
самом деле, выражает глубинные инварианты социальной действительности,
действующие на всех уровнях — от микро- до макро- .)
Итак,
России вместе с Западом, причем не только с завидным соперником/противником
– Америкой, но и с давнишним соперником/учителем – Европой, нужно найти такую
общую деятельность, которая позволила бы России избавиться от метаний,
реализовать свой потенциал, завоевать тем самым престиж, не поступаясь своей
идентичностью – сознанием собственного величия и мировой роли.
Эта
деятельность должна быть направлена на некую третью инстанцию, а характер иметь
такой, где ценностная, культурная и
геополитическая общность платформы России и Запада была бы максимальной.
Оставим
глобальные амбиции: реально воздействовать на Африку, Южную Америку, Океанию
Россия в ее нынешнем положении и не может, и это ей ни к чему. Речь должна идти
о Евразии, прежде всего, о
прилегающих к России отсталых и нестабильных регионах т. н. Великого
Лимитрофа (по В.Цымбурскому).
В качестве общей достойной деятельности со стороны
России, США и Европы в отношении этих тревожных зон Евразии могла бы стать цивилизаторская
миссия, включающая поступательные изменения, которые, несмотря на известные издержки, можно смело трактовать как
позитивные:
·
пацификация
(умиротворение конфликтов, построение надежных систем международной
безопасности);
·
индустриализация,
урбанизация, развитие транспортной, энергетической, коммуникационной
инфраструктуры, информатизация, технологический прогресс, коммерциализация
(расширение рынков товаров и услуг);
·
повышение общего
уровня образования, развитие науки, культурного производства;
·
развитие систем
социальной защиты, развитие институтов, защищающих интересы и права граждан.
В
чем состоит стратегический интерес России?
Указанные выше изменения могут осуществляться в Евразии на
европейский, американский, российский, китайский, индийский, японский,
арабский, иранский, турецкий манер.
Зависит же это напрямую от силы геополитического, геоэкономического и
геокультурного влияния соответствующих центров в разных регионах Евразии, а
также от силы и эффективности альянсов между такими центрами.
Наиболее
патриотично смотрелась бы борьба за «русский путь», однако уж слишком многие
«но» тому препятствуют:
·
бесславный распад СССР
и дискредитация «русского коммунизма»,
·
страхи перед новорусским имперским реваншизмом,
·
весьма скромный
мессианский потенциал современного православия,
·
широко известные в
мире сырьевой перекос в российском экспорте (периферизация
экономики),
·
коррумпированность
государства,
·
расколы и конфликты в
самом российском обществе.
Главное
же — никакой внятной идеи кроме нового витка принудительной мобилизации и
борьбы против мировой гегемонии Запада вообще и США, в особенности, в
пресловутом «русском пути» не содержится. При таких условиях не стоит даже
вступать в конкуренцию с «китайским», «западным», «мусульманским» путями
обустройства Лимитрофа, тем более, всей Евразии.
Ситуация
меняется радикально при создании разумных альянсов. Главный и наиболее
перспективный альянс для России практически по всем указанным направлением —
это союз с Европой и США. Россия при этом выступает в Азии в своей привычной и
вполне достойной роли цивилизованного
европейца, но уже не соперничая, а сотрудничая со своими не менее великими
партнерами. Для США и Европы такое реальное партнерство с Россией обещает пусть
не быстрые, но богатые и долговременные выгоды:
·
умиротворение опасных
очагов насилия, источников массовой миграции, потенциальных беженцев в
нестабильных, конфликтных областях Евразии,
·
постепенное распространение
там демократических, гуманистических ценностей и институтов,
·
превращение России из
опасной непредсказуемой державы с травмой советского распада и имперскими
амбициями в заинтересованного партнера, связанного плотной сетью уз
сотрудничества в рамках общей благородной миссии,
·
новые обширные
пространства не только для рыночной и геокультурной
экспансии, но и для нового импульса собственного социально-экономического
развития, создания новых рабочих мест, канализирования
левой и молодежной энергии.
Для
такой деятельности в азиатской части Лимитрофа нужен большой плацдарм, в роли которого лучше всего
подходит Сибирь (возможно, плюс Казахстан и Кыргызстан), традиционно игравшая
роль эксплуатируемой колонии для российского центра и до сих пор недоиндустриализованная. Так что в этом пункте большая
цивилизаторская миссия США-Европы-России в Евразии оказывается чрезвычайно
полезной именно для России, где хоть и твердят бесконечно ломоносовскую
формулу о могуществе, прирастающем Сибирью, но пока больше распродают оптом и в
розницу природный потенциал этого прироста. Более детально «Большой Восточный
проект» обрисован в другом месте, а здесь возвратимся к исходной теме — какой формат отношений Россия-США (шире: Запад) будет способствовать демократизации нашего общества и почему
той формат может стать привлекательным для нынешней (весьма недемократической)
российской власти?
Последний
вопрос — самый сложный. В развертывающейся сейчас фазе реакции, политических
репрессий и откровенного антизападничества под разговоры об «особом цивилизационном коде» и «духовных скрепах» (очередной
авторитарный откат в циклической
модели истории России) вряд ли вообще можно говорить о серьезном,
масштабном, долговременном сотрудничестве с США и Европой. Однако исторические
процессы наращивают скорость. Не за горами экономические, социальные и
политические кризисы, соответствующие периоды растерянности и фрустрации власти,
поиски путей преодоления бедствий, путей перспективного развития. Тогда
высказанные выше идеи, сейчас кажущиеся голимой маниловщиной, могут стать новым вектором и даже повесткой
дня.
Не следует думать, что российская власть навеки обречена параноидально цепляться за переговоры с США о ядерном
разоружении, ПРО и т. п. Что действительно важно для нашей власти (как,
впрочем, и простого народа, и образованного класса) еще со времен Петра, так
это чувствовать и быть равными и
уважаемыми в кругу великих держав. Если удастся сделать партнерство с США и
Европой в масштабной цивилизаторской миссии более привлекательным, чем унылую конфронтацию
и замшелые переговоры о вооружениях, то данный сложный вопрос вполне может быть
решен.
Почему
цивилизаторская миссия России в евразийском Лимитрофе в составе новой Антанты
(теперь вместе с ЕС и США) будет способствовать демократизации нашего
политического устройства? Очень просто: слова
имеют значение, когда сопутствуют делам в рамках коалиции.
Включившись в эту миссию, российская власть как «европеец в
Азии» не сможет говорить, что будет распространять авторитаризм, коррупцию,
ложь, нечестные суды, неправовое насилие, политические репрессии, произвол в
экологии и т. п.
Даже
теперь официальная российская риторика
включает практически весь джентльменский набор современных общезначимых
ценностей: миролюбие, гуманизм, ненасилие, диалог, честность, законность, уважение
к правам личности, терпимость к другим культурам и религиям, гражданское
равенство.
Когда
под знаменем подобных же ценностей придется уже реально действовать в рамках общей с Европой и США цивилизаторской
миссии, тогда будет все более и более затруднительно самим нарушать те принципы
и идеалы, которые взялись проводить вовне. Кроме того, для этой миссии
потребуются новые кадры, новые институты и новые практики, которые опять же
будут формироваться во взаимодействии и партнерстве с
американскими и европейскими.
Спору
нет, в сегодняшнее тяжелое и душное время, отягощаемое новостями о новых
арестах, обысках и подлых приговорах, представленная выше картина может
показаться неосуществимой утопией, пустой
мечтой.
Но
ведь сказано:
«Если перед тобой великая цель, а возможности твои ограничены, — всё
равно действуй, ибо только через действие могут возрасти твои возможности. (Шри Ауробиндо, индийский философ, поэт
и революционер).
«Многие еще не умеют мечтать, и, может быть, поэтому они никак не могут
стать в уровень со временем» (Константин
Паустовский, русский писатель).
«Все, что существует на свете, когда-то было
мечтой» (Карл Сэндберг, американский поэт).