СИНТЕТИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ
И ЭСКИЗНАЯ ПРОГРАММА ИЗУЧЕНИЯ
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ КРИЗИСОВ
Н.С.Розов
Опубликовано:
Вестник НГУ. Серия: философия. Т.10, выпуск 3, 2012.
С.22-36
1. Современные тренды
в социальном познании
Социальное познание включает как научные исследования человека, общества и истории, так и философские рассуждения на эти темы. Для социального познания последних десятилетий характерны следующие черты.
1.1. Бурный рост сбора и публикации всевозможных статистических данных по странам. Разработка изощренных методов компьютерной обработки таких данных. Здесь наиболее продвинутыми являются экономика, демография и социология, но крупные базы данных создаются также в области геополитики, войн и вооруженных конфликтов, революций и государственных распадов, экологии, миграций, межэтнического и межконфессионального взаимодействия и др. Как правило, данные публикуются в сети Интернет в самой разной форме: от таблиц и графиков до мультимедиа (см. например, обзор для социологии см. [Давыдов 2007]).
1.2. Возобновляющиеся волны увлечения исследователей детальными описаниями отдельных случаев («кейсов» — от case studies), зачастую с особым вниманием к индивидам и группам как субъектам действия (агентам, акторам), а также попытками полного представления об историческом, культурном, языковом, этническом, местном и иных контекстах.
1.2. Продолжающийся «Золотой век исторической макросоциологии» [Коллинз 2000а], то есть развертывание серий сравнительно-исторических, теоретических исследований масштабных долговременных процессов в сферах геополитики, экономики, демографии, развития технологий, подъема и упадка государств, модернизации и контрмодернизации, распространения и трансформации религий и идеологий, ассимиляции и разделения этнических групп и т.д.
1.3. Развитие подходов математического моделирования не только в экономике и демографии, но также в истории (клиодинамика, см. [Турчин 2007]), социальной эволюции, геополитике, электоральном поведении, в изучении социальных движений и массовых протестов и т.д.
2. Онтологические и гносеологические
основания
синтетической методологии
Предлагаемый в данной работе эскизный проект синтетической методологии основывается на следующих предпосылках.
2.1. Природа (сущность) изучаемого объекта наиболее полно и адекватно раскрывается, когда удается объяснить (а в идеале — предсказать) его динамику, то есть характеристики изменения при тех или иных условиях.
2.2. Несмотря на распространенную критику со стороны приверженцев идиографии, постмодернизма, «антропологического поворота», «постнеоклассики» и проч., классические подходы к построению и проверке теорий [Гемпель 2000; Лакатос 1995] остаются наиболее часто и продуктивно используемыми в социальных, особенно, макросоциологических исследованиях; они могут быть дополнены и развиты, но отбрасывать их нельзя.
2.3. Наиболее достоверны утверждения, подкрепляемые результатами применения различных методов, полученными независимыми исследовательскими группами.
2.4. Известные проблемы несоизмеримости теорий, ограниченности и суггестивности языка, неустранимости субъективных пристрастий исследователей и проч., могут эффективно решаться в процессах коммуникации, развития общего языка и охватывающих теорий, планирования и проведения серий тестовых исследований [Коллинз 2002].
2.5. Каждое социальное явление происходит в некотором контексте, но сам этот контекст не является чем-то аморфным, и всегда представляет собой структуры связей и взаимодействий, для которых имеются или должны быть созданы свои модели и теории.
2.6. Уникальность социальных явлений никогда не является абсолютной, поскольку всегда входит в класс сходных явлений, доступных для сравнительного изучения [Карнейро 1997].
2.7. Социальные явления отчасти предсказуемы, отчасти не предсказуемы: следует отличать принципиальную непредсказуемость (когда отдаленные будущие явления определяются, главным образом, предшествующей констелляцией явлений, о которой из настоящего узнать невозможно) и преодолимую непредсказуемость (когда объясняющие и предсказывающие гипотезы имеются, но пока нет познавательного доступа к фиксации начальных условий) [Розов 2009].
2.8. То, что не
может быть объяснено и предсказано в одном временном масштабе, то зачастую
может быть объяснено и предсказано при
переходе к другому временному масштабу [Коллинз 2000б].
2.9. Во многих социальных и исторических исследованиях моменты личности, субъективности, индивидуальных интересов, предпочтений, решений неустранимы; теме не менее, теоретизация такого рода явлений возможна либо через «укрупнение зернистости» — переход к более крупным, массовидным трендам, либо через «фокусировку» — переход к психологическому изучению установок и стереотипов поведения конкретного индивида, либо индивидов со сходными характеристиками.
2.10. Холистические количественные данные (получаемые из расчетов или экспертных оценок) являются агрегированными характеристиками крупных явлений, каждое из которых образовано множеством явлений более мелких масштабов вплоть до ситуаций взаимодействия «здесь и сейчас», которые обычно изучаются и описываются только качественными методами; «узкое место» и соответствующая перспектива развития синтетической методологии состоит в разработке взаимосвязанных теорий и моделей для явлений разного временного и социально-пространственного масштаба, а также соответствующих методов совместного использования разных типов данных.
3. Актуальность
изучения социально-политических кризисов и революций
3.1. Синтетическая методология, основанная на таких предпосылках может быть разработана для самых различных сфер социального и исторического познания. Далее представим идеи, основания и эскизный проект программы исследований социально-политических кризисов и революций. Такая тематика, во-первых, является весьма актуальной в связи с началом широких кризисных явлений, революций и смен режимов во второй декаде XXI века, во-вторых, назревание кризиса, само протекание кризиса и установление новой стабильности — это весьма выгодное поле для изучения социально-исторической динамики, причем, при необходимости учета самых разных временных социально-пространственных масштабов.
3.2. Общая проблема состоит в интеграции объяснительного потенциала наиболее конструктивных подходов к изучению кризисов и революций, в создании гибкой системы концептуальных моделей и теорий, снабженных средствами и способами получения необходимых данных.
3.3. Такая система моделей должна позволять на первых порах хотя бы давать полноценные объяснения социально-политических кризисов (т.е. строгий дедуктивный вывод из общих закономерностей и эмпирических данных о начальных условиях), а затем, пусть не предсказывать, но делать обоснованные утверждения о вероятных сроках и вероятном характере их протекания.
4.
Концептуальные основания изучения кризисов
В трех последних книгах автора [Розов 2002, 2009, 2011]. На основе обобщения исследовательских подходов и концепций крупных ученых, таких как Р.Коллинз, Р.Карнейро, Б.Мур, Т.Скочпол, Дж.Голдстоун, М.Манн, Ч.Тилли, А.Стинчкомб, И.Валлерстайн, Дж.Арриги, К.Чейз-Данн, Ч.Рэгин, Г.Снукс, В.Я.Гельман и др. разработаны:
4.1. Синтетический концептуальный аппарат, соединяющий микро-, мезо- и макро- уровни социального анализа, с фокусом внимания на центры силы (акторы, сплоченные и влиятельные группы), их стратегии, ресурсы, ментальные установки, институциональный контекст, а также на разнообразие социальных практик — интерактивных ритуалов (в смысле Дюркгейма, Гофмана, Коллинза) как «социальных машин» для поддержания и изменения установок акторов, что играет ключевую роль в возникновении и характере протекания социально-политических кризисов [Розов 2002, часть 3; Розов 2011, гл.2-4].
4.2. Принципы социальной и ментальной динамики, позволяющие учитывать разнообразие условий и выдвигать более частные гипотезы о паттернах и закономерностях изменений в институтах, распределении ресурсов между акторами, смены установок и стратегий поведения акторов, в том числе, в периоды назревания и эскалации кризисов [Розов 2011, гл. 5].
4.3. Общая модель социально-политической динамики, позволяющая соединять и одновременно учитывать модели и паттерны таких явлений, как вызовы (критический уровень дискомфорта влиятельных групп) и ответы, кризисы, конфликты в разнообразных формах, деградация и государственный распад, динамические стратегии, рост и расцвет обществ и т.д.
4.4. Концепция множественных развилок социально-политической динамики, структурных и процедурных условий выбора в каждой развилке пути, ведущего к той или иной траектории в пространстве демократичность/авторитаризм (по двум или более измерениям); этот момент наиболее значим для определения характера режима, который установится после угасания кризиса и новой стабилизации.
4.5. Метод теоретической истории, соединяющий индуктивные и дедуктивные, качественные и количественные, сравнительные и описательные подходы в серии этапов построения и уточнения объяснительных моделей динамики выбранных переменных; в частности, этот метод позволяет проводить систематические сравнения обществ в разных фазах социально-политического цикла, строить и проверять гипотезы относительно дифференцирующих условий поворота кризисных явлений по той или иной траектории [Розов 2002, гл.6; Розов 2009, часть 6]. В книге [Розов 2011] эти теоретические и методологические конструкции применены для анализа внутреннего механизма циклической динамики социально-политической истории России.
5. Априорная схема социально-политического
кризиса
Общие исходные идеи, лежащие в основе подхода таковы:
5.1. Социально-политические
процессы в каждом обществе имеют свой ритм, в котором перемежаются относительно спокойные, стабильные периоды,
во время которых происходит накопление как ресурсов у разных акторов, так и
дисбалансов, могут идти процессы роста, реформы, планомерные институциональные
изменения, и кризисные, поворотные периоды с конфликтами разного характера (в
том числе, насильственными), быстрыми разрушениями прежних сообществ и
институтов и возникновением новых, что может сопровождаться государственным
распадом и сменой режима [Валлерстайн 2001].
5.2. В самом
кризисном периоде целесообразно выделять, как минимум, три фазы: эскалация кризиса, которая продолжается
несколько недель, реже — месяцев, поворотная
точка (апогей кризиса, решающие дни), занимающая обычно 2-3 дня, но не
больше недели, угасание кризиса (продолжается
несколько месяцев, но может быть сорвано и привести к новой эскалации, ср. [Коллинз
2000б]).
5.3. В
поворотной точке возможны и крайние варианты (смена власти или победа реакции),
и промежуточные (уступки, создание коалиции, назначение новых выборов и т.д.);
важно, что здесь появляется некий новый принцип порядка, получающий поддержку у
основных участвующих в конфликте сил (доминирующей коалиции акторов), а
несогласные с этим новым порядком оказываются слишком слабыми для продолжения
эскалации кризиса.
5.4. Наряду с
фазами в социально-политических кризисах есть определенные поля, на которых с большей или меньшей интенсивностью происходит
противоборство, или же расстановки сил в которых учитывается сторонами. Таковы:
идеологическое поле (борьба символов,
святынь и политических идей, борьба информации и дезинформации, разоблачений и
компроматов в публицистике и пропаганде), поле
предвыборной борьбы (в демократических обществах, где кризис
институционализирован, регулярен и уже не воспринимается как кризис, и режимах,
претендующих на демократичность, где конфликт нередко выплескивается на другие
поля), административно-правовое поле (конфликты
между политическими силами, занявшими официальные позиции в крупных
государственных ведомствах или ветвях власти, например, конфликты между
президентскими, правительственными и парламентскими структурами); поле уличных протестов (демонстрации,
марши, митинги, пикеты, действия по их регулированию, запрету, разгону и
проч.), силовое поле (противостояние
государственной полиции, армии, спецслужб с боевыми отрядами оппозиции или
примкнувшими к ней частями государственных силовых структур).
5.6. Борьбу в
каждом поле ведут группы с тем или иным типом
и уровнем организации, с доступными им ресурсами, среди которых
универсальными являются символический
ресурс, питающий легитимность актора и его действий («за что боремся»), человеческий ресурс (откуда брать
пополнение и поддержку) и финансовый
ресурс (рано или поздно за многое приходится платить).
5.7. В каждой
фазе цикла и в каждом поле взаимодействия есть свои наиболее значимые переменные, в общем случае требующие особых данных и исследовательских
методов.
5.8. Такая
схема кризисных фаз и переходов между фазами
позволяет проводить сравнения разных обществ, проходящих одну и ту же
фазу со сходной или различной динамикой в каждом поле взаимодействия, что
облегчает поиск закономерностей и проверку гипотез.
5.9. В каждой
фазе значимы не только структурные элементы, но и качества целостностей,
связанные между собой положительными, отрицательными или нелинейными связями.
Таким образом, объемное видение обеспечивается благодаря использованию при
анализе каждой фазы кризиса как объектных моделей (каузальных механизмов с акторами и стратегиями), так и
количественных моделей с взаимовлияниями качеств разных целостностей
(тренд-структур).
5.10. Главная
трудность полноценного научного объяснения, тем более, предсказания, хода
кризиса заключается в модельном представлении скачкообразных переходов между
фазами [Коллинз 2000б]. Для ее преодоления нужно на основе исторических
сравнений выявить пороговые значения переменных, ведущие к фазовому переходу.
Кроме того, нужно определить, при какой конфигурации значений переменных, какая
именно модель следующей фазы «включается».
5.11. Сами
значения переменных прямо зависят от сочетания стратегий конфликтующих акторов
в разных полях взаимодействия, от специфики используемых ими ресурсов, от общей
динамики результатов столкновений, ведущей к изменению распределения ресурсов у
акторов, особенно, их легитимности, что ведет к росту или падению уровня
поддержки административных и силовых структур, групп населения, держателей
финансовых ресурсов и т.д.
Такая модель может
быть применена для объяснения динамики постсоветских обществ с наиболее
«крутыми» политическими поворотами (Россия, Украина, Грузия, возможно, также
Беларусь и Молдова). Следует детально проанализировать «случайные факторы» с
тем, чтобы максимально закрепить в моделях и способах получения данных все то,
что может поддаваться объяснению и прогнозированию, а также выстроить логику
мониторинга и осмысления получаемых данных для процессов и явлений с высокой
неопределенностью и большой ролью случайности (прежде всего, конфликтов, тайных
сговоров, появления и исчезновения ярких лидеров и т.п.), которые не поддаются
рациональной объяснительной методологии.
6. Возможности и ограничения
номологической схемы Карла Гемпеля
Заявленная
приверженность классическому подходу эмпирических наук (п.2.2) накладывает
довольно сильные ограничения. Поддаются ли объединению отноительно простая и
строгая логическая схема Гемпеля и весьма сложная (даже на начальном
абстрактном уровне) априорная схема протекания кризиса (пп.5.1 – 5.11)?
Гемпель утверждал
способность теории объяснять и предсказывать явления через дедуктивный вывод
суждений о следствиях класса E из суждений о начальных условиях класса C и универсальных законов L1, L2..., т. е.
суждений о причинной связи между начальными условиями и следствиями.
Полноценное научное объяснение (а не обычное у историков, которое Гемпель
жестко обозначает как неполноценное — defective) имеет место тогда, когда
согласно законам L1, L2,... условия класса С необходимы и достаточны для
следствий класса Е. Суждения,
выражающие законы L1, L2,..., имеют статус теорем или аксиом в составе теории. До
прохождения эмпирической проверки эти суждения имеют статус теоретических гипотез H1, H2 ... .
Эмпирические гипотезы (предсказания обнаружения
фактов) суть суждения P1, P2 ... о том, что в данных
конкретных условиях с1, с2 ... (при конкретных
обстоятельствах в определенном времени и месте, входящих в класс условий С), при условии верности теоретических гипотез H1, H2... (или законов L1, L2 ... для уже проверенной теории), непременно должны (были)
произойти следствия е1, е2 ... (явления в определенном
времени и месте, входящие в класс следствий E).
Воспользуемся графическим языком моделей фазовых переходов [Розов 2009, с.131-153]. Логическая схема Гемпеля тогда предстает как переход между двумя фазами: входы (начальные условия С) и выходы (следствия Е, см. рис.1).
Рис. 1. Логическая схема
научного объяснения по К.Гемпелю, представленная в модели фазовых переходов.
Стрелка, означающая переход между фазами (рис. 1), является обозначением множества изменений, производящих выходы-следствия при данных входах-условиях. Все эти изменения можно считать единым процессом, который является в схеме Гемпеля «черным ящиком» и может быть изображен средствами графических моделей, используемых в системном анализе [Оптнер 1969] (рис. 2).
Рис. 2. Логическая схема научного
объяснения по К.Гемпелю, представленная в процессуальной модели «черного ящика»
Теперь посмотрим, как обычно графически представляются каузальные (они же социальные) механизмы. Здесь делается упор не на жестком детерминизме, как у Оптнера и Гемпеля, а на многовариантности — разветвлениях хода событий, а также на взаимодействиях акторов, нередко конфликтных и непредсказуемых.
Вначале отвлечемся от акторов, их стратегий и взаимодействий, вернее, включим основные результаты этих взаимодействий в некие крупные явления-состояния-фазы, а сами процессы и изменения будем считать переходами между этими фазами. При такой экспликации появляется возможность использовать ту же графическую модель фазовых переходов (рис. 3), но уже с разветвлениями (дивергенциями, бифуркациями) и схождениями (интеграциями).
Рис. 3. Абстрактный каузальный
механизм, представленный в графической модели фазовых переходов
Теперь вспоминаем, что каждая фаза нашего абстрактного механизма — это некий результат социальных взаимодействий. Сам этот результат может быть описан множеством способов, на основе десятков концептуальных аппаратов. При всем этом, смело можно ожидать, что стержневую роль в каждом достигнутом состоянии будут играть такие социальные универсалии (в своей основе марксистские, дюркгеймианские и веберианские) как отношения собственности, власти, насилия и угрозы насилия, престижа и легитимности, солидарности и конфликта, а также распределения соответствующих ресурсов: экономических, силовых, административных, символических и социальных [Mann 1987; Collins 1999; Розов 2011, гл.3]. Также важнейшими компонентами являются типовые стратегии и практики разных акторов, потому что именно их сочетания дают совокупные изменения и переходы к следующей фазе (см. выше п.5.11). В принципе, отношения и взаимодействия между акторами также можно изображать в особом графическом языке (рис. 4), но обычно вполне достаточно структурированных текстовых представлений.
Рис. 4. Фазовая модель абстрактного
каузального механизма с развертыванием каждой фазы как некоего состояния
взаимодействующих акторов, снабженных разными ресурсами
Поскольку, в точном соответствии со схемой А.Стинчкомба, механизм является внутренним наполнением некоего процесса, мы можем теперь соединить наши графические модели, что и будет означать превращение процесса как «черного ящика» гемпелевской схемы (рис. 2) в «прозрачный ящик» социального механизма (рис. 5).
Рис. 5.Совмещение графических схем
гемпелевского процесса как «черного ящика» и социального (каузального)
механизма как «прозрачного ящика»
Совмещение схем на рис. 5 делает особенно наглядными логические неувязки между ними. Гемплевская схема детерминистична: при таких-то условиях С непременно должны произойти следствия определенного типа Е. Однако социальный механизм внутри «прозрачного ящика» далек от такого детерминизма. Здесь нет какой-то единой структуры схождения и расхождения фаз (изображенная структура на рис.4 и 5 вполне условна и произвольна). Более того, даже при наличии такой структуры в особенно простых механизмах (типа принудительной мобилизации и иерархизации) разнообразие типов акторов, типов отношений, распределения и типов ресурсов, стратегий и практик настолько велико, а возможности их сочетаний (констелляций) настолько необъятны, что какой-либо детерминизм становится, мягко говоря, проблематичным.
Однако именно эта обнаруженная логическая «прореха» и представляет для нас главный методологический интерес. Необходимо исследовать возможности преодоления выявленного противоречия, пути выстраивания такого категориального и методического инструментария, который позволял бы по мере возможностей и с учетом всех трудностей и ограничений приближать научный анализ социальных механизмов к гемпелевским принципам полноценного научного объяснения.
7. Спектр
методологических стратегий
Сформулируем задачу таким образом: с учетом современных достижений в исследованиях и описаниях социальных механизмов так преобразовать гемпелевскую схему, чтобы с одной стороны, не утерять ее основных достоинств в объяснительной и предсказательной силе, с другой стороны, снабдить ее средствами преодоления главных трудностей и ограничений (эффекты случайности констелляций, погруженности в различные контексты, субъективности, связи со смысловой сферой, конфликтности взаимодействий и т.п.).
Крайне сомнительно, что где-то кроется один магистральный и идеальный способ решения данной задачи. Общие соображения о продуктивной множественности подходов говорят в пользу рассмотрения разных методологических стратегий, пусть каждая из них имеет свои слабости и ограничения. Поскольку нас интересует раскрытие внутренней структуры процессов, то общая направленность первых подходов, которые и будут далее разрабатываться и применяться, состоит в нисходящем сдвиге анализа («уменьшении зернистости»). При этом внутренние механизмы (части механизмов) изучаемого кризисного процесса рассматриваются как самостоятельные процессы, требующие отдельного объяснения
Перечислим спектр видимых подходов.
7.1. Структурный подход. Выявлять инварианты среди основных структурных составляющих кризисов (акторы, их положение и ресурсы, отношения между ними, практики и стратегии, паттерны протекания конфликтов и т.д.) и в этих терминах строить и проверять гипотезы — как на уровне всего кризисного процесса, так и его внутренних механизмов.
7.2. Анализ сочетаний бинарных переменных. Трансформировать структурные характеристики в бинарные переменные. Применить метод сходства и различия.
7.3. Факторный, или (квази)количественный, подход. Перейти от структурных описаний и бинарных переменных к факторам — свойствам целостностей, представленным как упорядоченные или численные шкалы, — способным воздействовать на другие факторы и самим испытывать такие воздействия, выявлять взаимосвязи причинных факторов. Учитывать обратные и круговые связи между переменными, строить, исследовать, проверять и уточнять соответствующие факторные модели (в том числе, с математической экспликацией).
7.4. Включение в объяснение модели и теории смежных наук (психологии личности, социологии групп, конфликтологии, антропологии, культурологии и др.) для работы с эффектами субъектности, групповых явлений, противоборств, культурных кодов и проч.).
7.5. Детальный анализ случаев для получения новых гипотез.
7.6. «Увеличение зернистости» (восходящий сдвиг анализа), т.е. рассмотрение более широких классов условий и следствий.
7.7. Прослеживание долговременной динамики соотношений между объясняемыми переменными (экспланандумами) и гипотетическими причинными факторами (экспланансами). Теоретически нагруженные лонгитьюдные исследования для проверки гипотезы об этих соотношениях.
7.8. Теоретически нагруженные мониторинговые исследования для проверки гипотез о включении и ходе механизмов, об условиях переходов между фазами социального механизма.
7.9. Вероятностный подход к анализу случайных констелляций.
Далее рассмотрим только первые три подхода, считая четвертый и пятый полезными эвристиками и дополнениями к ним.
8. Структурный подход
Практически вся традиция анализа социальных механизмов укладывается именно в структурный подход. Главной исследовательской процедурой здесь является обобщение — поиск и фиксация разных инвариантов (акторы, ресурсы, ситуации, стратегии, взаимодействия, этапы конфликта и проч.). Макэдам, Тарроу и Тилли прямо пишут о том, что обнаружение инвариантов социальных механизмов в разных случаях является удачей и хорошим результатов исследования [McAdam et al. 2003, p.13].
Наша же задача состоит здесь в том, чтобы дополнить выявление инвариантов гемпелевской объяснительной схемой. Вынесем за скобки вопросы концептуализации компонентов взаимодействий и рассмотрим лишь упрощенную схему фазовых переходов, считая, что в каждой фазе ведется некое типовое взаимодействие между типовыми компонентами (рис. 5).
В целях повышения жесткости подхода построим следующую упрощенную схему фазовых переходов:
· каждая фаза завершается, давая ограниченное число возможных результатов;
· то, какой результат будет получен в данной фазе, полностью определяется тем, какие результаты других фаз воздействовали на нее;
· начальные фазы дают результаты, определяемые воздействующими сочетаниями начальных условий охватывающего процесса;
· завершающие фазы дают результаты, сочетание которых дает результат всего охватывающего процесса.
В рамках такой модели каждая фаза рассматривается как отдельный процесс, обладающий входами — начальными условиями (воздействиями других фаз) и выходами — результатами. Соответственно, каждая фаза здесь подлежит гемпелевскому объяснению, иными словами, выделяя инварианты таких фаз в разных процессах, следует выдвигать и проверять универсальные гипотезы, связывающие фазовые входы и выходы. Спецификация этих входов и выходов с необходимостью выведет на содержательные, концептуальные вопросы представления внутренних компонентов, связей и взаимодействий, что открывает широкие возможности использования имеющихся теорий и моделей из разных социальных наук.
9. Анализ сочетаний
бинарных переменных
За редкими исключениями повторяющихся и очевидных случаев социально-политические кризисы в целом являются явлениями непредсказуемыми (см. п.2.7). Начало, ход и итоги кризиса в целом не поддаются строгому (гемпелевскому) научному объяснению. Апостериори можно пытаться найти такие различные начальные условия, которые будто бы детерминировали тот или иной итог кризиса (собственно, у историков в этом и состоит главенствующая метода «объяснения»). Особенно большие трудности возникнут при попытках сформулировать общие закономерности (универсальные гипотезы по Гемпелю).
Общая идея преодоления трудностей состоит в переключении внимания с исторической конкретики (какие именно события и когда именно произойдут, какие именно силы победят, кто именно станет лидером, какие именно социальные трансформации будут осуществлены и проч.) на значения общих для многих случаев переменных, относящихся к генезису, ходу и результатам кризиса (см. п.2.10).
Таковыми могут быть бинарные переменные: будет ли свергнута верховная власть или нет, начнется ли гражданская война или нет, будет ли итоговый режим существенно более демократическим или нет и т.д. Количественные или квази-количественные переменные (количество или доля населения, втянутого в активные действия, количество жертв, уровень экономического упадка, доля потерянных или захваченных территорий в результате кризиса и действий посткризисного режима и т.п.) могут быть превращены в бинарные при отвлечении от срединной «серой» зоны и при рассмотрении только случаев с ярко выраженными высокими и низкими значениями.
Как только такие объясняемые переменные (экспланандумы) заданы, сразу открывается возможность применения метода сходства и различия по Бэкону-Миллю [Ragin 1997; Розов 2009, часть 5]. При этом, имеющиеся сведения о социальных механизмах кризисов используются в качестве эвристик для составления списка гипотетических также бинарных факторов.
Как же включить знания о социальных механизмах в гемпелевскую схему и соединенный метод сходства и различия?
Рассмотрим для простоты только задачу объяснения значений бинарных экспланандумов на завершающем этапе кризиса. Логика рассуждения такова: если переход между входами и выходами кризиса как единого процесса (между начальными условиями и следствиями) не действует с однозначным детерминизмом, значит, важными для следствий оказываются промежуточные стадии (они же — этапы развертывания социального механизма). Иными словами, «черный ящик» превращается в «прозрачный».
Теперь, чтобы не утерять объяснительную и предсказательную силу гемпелевского подхода и не соскользнуть в обычный описательный модус исторического псевдообъяснения, нужно каким-то образом сохранить базовую логическую схему полноценного объяснения. Предлагаемый способ (вероятно, не единственно возможный) состоит в том, чтобы дополнить перечень начальных условий С за счет значимых характеристик промежуточных этапов процесса.
Простая фраза, выделенная курсивом, на самом деле ведет к большим волнам усложнения подхода на теоретическом, на эмпирическом и на методологическом уровнях.
В теоретическом плане должны быть трансформированы (существенно дополнены, обновлены) универсальные гипотезы, которые должны теперь связывать с крайними выходами (явлениями-следствиями) не только крайние входы, но также промежуточные этапы, причем, значения переменных на этих этапах, разумеется, могут варьировать, и вариации эти значимы (иначе не было бы смысла делать детерминистический «черный ящик» вариативным «прозрачным ящиком».
В эмпирическом плане задачи объяснения и предсказания кризисов осложняются необходимостью собирать данные не только о состоянии начальной докризисной стабильности, но фактически вести наблюдения, мониторинг самого развертывания кризиса. Важно отметить, что этот подход кардинально отличается от обычного отслеживания происходящего, чем всегда занимаются журналисты, разведчики, политические наблюдатели и аналитики. Речь здесь идет не о пассивной фиксации событий, а об активном поиске вполне определенных значений переменных на разных этапах кризиса, поскольку именно эти данные в соединении с универсальными гипотезами позволят давать как полноценные объяснения, так и обоснованные предсказания. Неминуемые ошибки в предсказаниях будут означать не потерю репутации предсказывающего (что характерно в сфере публицистики), а ценнейшие факты-аномалии, позволяющие уточнять и развивать как теорию, так и методы сбора и интерпретации данных [Розов 2009, часть 6].
В методологическом плане парадигмальный переход от «черного ящика» к «прозрачному» существенно усложняет сам индуктивный метод сходства и различия, поскольку гипотетические объясняющие факторы (экспланансы) теперь уже разнесены во времени и оказываются сильно зависимыми друг от друга, что противоречит исходным предпосылкам метода. Сходным образом усложняется и подход к проверке полученных гипотезы на новых случаях, поскольку теперь вновь нужно будет раскрывать этапы социальных механизмов в этих случаях, тогда как сравнимость этапов, переменных и значений каждый раз будет под вопросом.
Яркие примеры разнообразия исходов социально-политических кризисов дает
недавняя (и местами продолжающаяся) история массовых уличных протестов в
Тунисе, Египте, Ливии, Йомене и Сирии. В Тунисе и Египте правители покинули
свои посты, здесь произошли относительно мирные государственные перевороты. В
Ливии началась полномасштабная гражданская война, в которую затем включились
также силы Европы и США на стороне повстанцев. В Сирии вначале имела место
колебательная динамика между уступками протестующим и жестким подавлением
уличных протестов, в настоящее время (лето
Другой группой примеров являются социально-политические кризисы 1990-х и
2000-х гг. на постсоветском пространстве, включающие малую гражданскую войну в
Москве (октябрь 2003), многократные как успешные, так и безуспешные попытки
свержения президентской власти в Грузии (осень
В целом последовательность этапов и процедур данного подхода воспроизводят начальные этапы метода теоретической истории[1]. Укажем здесь только на специфику, заданную вышеуказанными трудностями и усложнениями. Допустим, зафиксированы такие экспланандумы как
характеристики протекания кризиса:
9.1) мирный или насильственный характер борьбы,
9.2) при насильственном характере: быстрые решающие столкновения (несколько дней) или затяжная гражданская война (более полугода),
характеристики итогового режима:
9.3) переворот (практически полная смена правящей группы) или отсутствие переворота,
9.4) закрытость (нет доступа населения к назначениям и политическим решениям) или открытость (есть доступ через выборы, общественный контроль и проч.),
9.5) авторитаризм (властная монополия) или полиархия (наличие автономных центров силы),
9.6) при авторитаризме: диктатура (верховный правитель и/или правящая группа могут репрессировать каждого) или ограниченный авторитаризм (клановость, непотизм, клиентарно-патронажные связи, право, традиции, морально-религиозные установления, другие формальные или неформальные отношения существенно ограничивают властный произвол),
9.7) при полиархии: конституционализм (верховенство права) или олигархия (правящая группа и пакт элит устанавливают и произвольно обновляют удобные для себя правила).
Понятно, что значения этих итоговых переменных напрямую зависят от характера и результатов политической борьбы в ходе кризиса, от свойств победивших акторов, в том числе, принимаемых ими предпочтительных образцов политической системы, а также наличных ограничений и возможностей ресурсного, социального, внешнеполитического планов и проч. Сами эти характеристики зависят как от начальных условий (докризисной ситуации), так и от динамики, расклада сил и случайных констелляций внутренних сил, внешний влияний в период самого кризиса и политической борьбы. Именно эту сложность и нужно преодолеть, каким-то образом «втиснув» ее в жесткие и простые рамки соединенного метода сходства и различия.
Для каждого экспланандума (например, из вышеприведенного списка 9.1 – 9.7) составляется своя теоретическая выборка из позитивных и негативных случаев. Например, для первого экспланандума (произошла смена власти / не было смены власти) в такую выборку попадут кризисы как позитивные случаи (со сменой власти) и негативные случаи (после кризиса правящая группа сохранила власть). Традиционно, позитивные случаи составляют названия верхних строк двойной таблицы, а негативные — нижних.
Далее, согласно методу теоретической истории, собираются все общие теоретические и частные эмпирические объяснения смены и сохранения власти при кризисах, трансформируются в список гипотетических бинарных причинных факторов — экспланансов, которые составят названия столбцов в той же двойной таблице [Розов 2009, с.262-270].
Специфика учета социальных механизмов кризиса здесь состоит в том, что экспланансы берутся не только из начала процесса (входов, компонентов докризисной ситуации), но также из промежуточных этапов. При построении и заполнении таблицы придется отвлечься от связей между экспланансами. Они потом сами проявятся как устойчивые комбинации значений, для чего метод дополняется аппаратом Булевой алгебры [Розов 2009, с.206-212]).
Построение и анализ таблиц, переформулировка экспланансов, возвраты к данным — сложный итеративный процесс, который оставляем здесь за скобками. Допустим метод применен успешно, значит, сформулированы гипотезы: при каком сочетании значений факторов-экспланансов получается то или иное значение экспланандума (в нашем примере: будет или нет свергнута власть в результате кризиса).
Существенной слабостью такого результата в сравнении с классическим гемпелевским будет как раз включенность в объяснение промежуточных этапов: на основе только начальных данных (докризисной ситуации) ничего предсказать нельзя, а требуется проследить весь ход кризиса, получить данные по некоторым реперным точкам (показательным для этапов), и только тогда можно предсказать, чем кризис завершится в интересующем аспекте.
Усилить подход можно за счет фокусировки — «уменьшения зернистости», т.е. нисходящего сдвига анализа, когда части внутреннего механизма процесса рассматриваются как самостоятельные закономерные процессы (см. пп.2.8 – 2.9). Иными словами, гемпелевская схема объяснения сдвигается вниз. Сконструируем простейший абстрактный случай: некий нуждающийся в объяснении процесс P при раскрытии оказывается состоящим из двух каузальных механизмов MP1 и MP2, каждый из которых может иметь спектр итоговых результатов, а констелляция получившихся результатов дает итоговый результат всего процесса EP (см. рис. 6).
Рис 6. Схема абстрактного процесса,
результаты (итоги, выходы) которого зависят от результатов двух внутренних
механизмов
Даже в такой простой схеме (два механизма, не имеющие внутренних разветвлений) гемпелевское закрепление происходящего включает, по меньшей мере, три типа требуемых универсальных гипотез:
1) При таких-то начальных условиях CP процесса P включаются такие-то каузальные механизмы M;
2) Такой-то механизм M (уже как самостоятельный процесс) при таких-то условиях приводит к таким-то следствиям (результатам) EM;
3) Сочетание (констелляция) таких-то результатов EM1…EMnтаких-то внутренних механизмов M1… Mn ведет к таким-то результатам EP всего процесса P.
10. Факторный, или
(квази)количественный, подход
В общем случае кризис является переходом от одного порядка к другому порядку через некий хаос, т.е. резкое снижение упорядоченности. Иными словами, кризис — это переходный, неравновесный, бифуркационный период между двумя более сбалансированными и стабильными периодами.
Стабильное и равновесное состояние системы можно эксплицировать на основе функциональной модели А.Стинчкомба (рис. 7). [Stinchcombe 1987, p.136; Разработка и апробация…2001, с.148-164]).
Некая структура или повторяющая деятельность в структуре S (например, социальный институт, практика, ритуал или традиция) выбирается и используется сообществом, что поддерживает на приемлемом уровне гомеостатическую переменную H. Таковыми являются, например, легитимность режима и власти, общественный порядок, обеспеченность влиятельных групп населения продовольствием, а также и материальными благами, услугами на приемлемом для них уровне, превосходство центростремительных сил над центробежными во внутренней геополитике (слабость сепаратистских движений), уровень внешней безопасности, достаточность ресурсов и т.д.
Действие структуры S тем интенсивнее, чем ниже значения гомеостатической переменной H (негативная связь). Сама же структура S своим действием восстанавливает, усиливает H (положительная связь), тем самым, нейтрализуя угнетающее действие напряжения T.
Само действие структуры S «не бесплатно» и сопровождается издержками C, которые растут по мере роста интенсивности S (положительная связь), причем, рост издержек С естественным образом угнетает интенсивность структуры S (негативная связь).
Рис. 7. Модель функциональной
причинности
Модель допускает множественные направления усложнения и развертывания: приписывание коэффициентов связям, умножение переменных, особенно, альтернативных обеспечивающих структур и т.д. Здесь же нас интересует только ее приложение к концептуализации кризисных процессов.
Каждый кризис в неком обществе можно определить как падение значений нескольких гомеостатических переменных H до низкого, неприемлемого для влиятельных групп этого общества, уровня, причем активизация обеспечивающих структур S не дает эффекта, тогда как возросшие издержки С этой активизации ведут к росту напряжений Т, которые далее обрушивают другие гомеостатические переменные по принципу домино. Глубина кризиса задается уровнем падения наиболее значимых для социальной системы гомеостатических переменных («дном»), после чего начинается восстановление старых и/или создание новых обеспечивающих структур, позволяющих выйти из кризиса.
Данная концептуализация позволяет отвлечься от акторов и структур, от явлений, но фокусирует внимание на динамике и взаимосвязи факторов — свойств социальной целостности.
В предкризисное время имеют место долговременные процессы накопления напряжений и дисбалансов. Здесь важно научиться строить такие тренд-структуры (модели взаимосвязи между факторами, обычно представленные в графовой форме, см. рис. 7), которые позволяют объяснять и предсказывать эти кризисогенные накопления.
Наибольшую трудность, но и наибольший интерес вызывают быстрые и радикальные трансформации факторных взаимосвязей в сам кризисный период. Если констелляции структурных компонентов (например, встречи акторов, доступность конкретных ресурсов для каждого) имеют существенно случайный, вероятностный характер, то изменения в факторах (свойствах целостности) и в связях между ними могут быть более закономерными. Впрочем, связи между микро-, мезо- и макро – уровнями, а также связи между динамикой факторов и событийным рядом взаимодействия акторов и других структурных компонентов еще предстоит исследовать как на категориальном так и на эмпирическом уровне.
Литература
Валлерстайн
И. Изобретения
реальностей Времени-Пространства: к пониманию наших исторических систем //
Время мира. Альманах современных исследований по теоретической истории,
макросоциологии, геополитике, анализу мировых систем и цивилизаций.
Новосибирск, 2001. — Выпуск 2.
Гемпель К.
Функция общих законов в истории // Время мира. Вып. 1. Историческая
макросоциология в XX веке. Новосибирск, 2000. С.13-26.
Давыдов А. А. Системная социология: введение в анализ динамики социума. М.: ЛКИ,
2007.
Карнейро Р. Культурный процесс // Антология исследований культуры. Т.1. Спб.: Университетская книга, 1997. С.421-438.
Коллинз Р. «Золотой век» макроисторической социологии // Время мира. Новосибирск, 2000а. Вып. 1. С. 72 — 89.
Коллинз Р. Предсказание в макросоциологии: случай Советского коллапса // Время мира. Новосибирск, 2000б. Вып. 1. С. 234 - 278.
Коллинз Р. Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения. Новосибирск, Сибирский хронограф, 2002.
Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М.: Медиум, 1995.
Оптнер С. Системный анализ
деловых и промышленных проблем. М. Прогресс, 1969.
Разработка и апробация метода теоретической истории. Вып. 1 серии коллективных монографий «Теоретическая история и макросоциология». Новосибирск, Наука. 2001.
Розов Н.С. Философия и теория
истории. Кн. 1. Пролегомены.- М., 2002.
Розов Н. С. Историческая макросоциология: методология и методы. Новосибирск: НГУ, 2009.
Розов Н.С. Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке. М.; РОССПЭН, 2011.
Турчин П. В. Историческая динамика. На пути к теоретической истории. М.:
ЛКИ/УРСС. 2007.
Collins R.
Macrohistory: Essays in Sociology of the Long Run.
Ragin
McAdam D., S.Tarrow, Ch.Tilly. Dynamics of Contention.
Mann M. The Sources of
Social Power. Vol. I: A History of Power from the Beginning to A.D.1760,
Stinchcombe A. Constructing Social Theories.