Методы Бэкона-Милля в приложении
к теоретической истории

Из книги Н.С.Розов. Историческая макросоциология: методология и методы. Новосибирск, НГУ, 2009.

Анализ причинных связей начинается с составления и обоснования списка существенных для динамики объекта признаков или переменных. Как правило, существенность определяется относительно одной или двух зависимых переменных, объяснение динамики которых составляет главную цель исследования. Назовем эти переменные переменными-экспланандумами, или для простоты в рамках этого контекста — экспланандумами. Соответственно, в список первоначально включаются все переменные, изменения которых явно (прямо или косвенно) влияют на изменения экспланандумов. При этом получается список переменных-экспланансов или просто экспланансов. На эти экспланансы тоже влияют некоторые переменные, которые назовем субэкспланансами.

Следующий этап состоит в отсечении переменных как несущественных, избыточных, подчиненных в целях сохранения обозримого числа наиболее значимых переменных-экспланансов, которые составят основу идеализированной объяснительной модели. Как правило, такой отбор делается интуитивно, но для критики и дальнейшего развития исследований нужно пытаться задать эксплицитные критерии отбора переменных. Соответственно, обоснованием состава переменных будет демонстрация того, что каждая переменная, попавшая в окончательный состав, удовлетворяет принятым критериям, а каждая переменная из составленных списков экспланансов не удовлетворяет тем же критериям. Критерии эти должны касаться представленности значений переменных в единичных экземплярах объекта, их разнообразия, предположительной связи с экспланандумами (объясняемыми переменными) согласно уже имеющимся в литературе теоретическим представлениям и т.д.

Описание методов исследования причинных связей Бэкона-Милля есть в каждом учебнике логики. Воспользуемся классическим изложением Б.Бирюкова, В.Швырева и А.Суханова в Философской энциклопедии ("Философская энциклопедия", т.3, с.421-423], в котором, во-первых, приводятся оригинальные формулировки самого Дж.Ст.Милля, во-вторых, достаточно полно представлены главные предпосылки и ограничения методов. Рассмотрим, в какой мере и каким образом каждый из этих методов использовался в накопленном опыте теоретической истории, каковы основные трудности и перспективы его применения.

Эмиль Дюркгейм весьма скептически относился к методам Бэкона-Милля, за исключением метода сопутствующих изменений, который он ценил высоко и широко использовал. Однако критерием оценки для Дюркгейма служила лишь доказательная сила методов, а не их эвристичность для нахождения причинных связей. Поскольку основной груз доказательности в современной теории познания (идеи Дюгема, Карнапа, Поппера, Гемпеля) сместился к формулированию и проверке теоретических гипотез, то на методы Бэкона-Милля, главным образом, возлагается ответственность уже не за доказательную силу, а лишь за эвристичность.

Считается, что методы Бэкона-Милля относятся к эмпирическому исследованию; это верно в целом, но нельзя не учитывать, что это исследование всегда нагружено онтологическими, концептуальными и методическими предпосылками. Само выделение категорий "случаи" и "обстоятельства" (или "признаки") является сильным онтологическим допущением. Далее, выделение различных обстоятельств (признаков) осуществляется всегда с помощью понятий, за которыми нередко лежат определенные неосознанные или осознанные представления (модели, концепции).

Суть методов Бэкона-Милля состоит в предварительном эмпирическом исследовании, направленном на получение теоретической гипотезы о причине явления, после чего эта гипотеза будет уже подвергаться детальной теоретической и эмпирической проверке. Методы Бэкона-Милля — это как бы начало челночного движения между теоретическими и эмпирическими уровнями.

Все таблицы методов представляют собой формы представления данных, где именами строк являются названия случаев, именами столбцов — обстоятельства (признаки явлений, параметры или переменные), а в ячейках проставляются данные о каждом обстоятельстве в каждом случае или значения переменных (например, есть/нет). Весьма сомнительно, что после первого же составления и заполнения таблицы появится открытие (формулировка новой гипотезы). Судя по всему, методы Бэкона-Милля сами всегда включают челночное движение, формулирование промежуточных гипотез, переформулирование признаков, соответствующее изменение формы таблицы и т.п. Это означает, что, как и в теоретическом исследовании (идущем "сверху" — от теории и гипотезы), в эмпирическом исследовании по Бэкону-Миллю основная драма разыгрывается на ступени 5, в "поле эмпирической проверки" методологической лестницы (см. часть 2 настоящего издания).

Метод (единственного) сходства. Пример понятийного приспособления. Согласно Дж.Ст.Миллю:

Если два или более случаев подлежащего исследованию явления имеют общим лишь одно обстоятельство, то это обстоятельство, — в котором только и согласуются все эти случаи, есть причина (или следствие) данного явления [Милль, 1914, с.354, цит.по "философская энциклопедия", т.3, с.421].

Обстоятельства или признаки явления — это всегда переменные, т.е. понятия, имеющие некоторую совокупность упорядоченных по величине значений. В простейшем случае это двузначные переменные (есть признак — нет признака, 1/0), но значения могут быть также структурированы по шкале наименований, шкале интервалов, шкале отношений или абсолютной шкале.

Поэтому далее анализ методов Бэкона-Милля будем вести в терминах переменных и их значений. Как правило, в макросоциологии и теоретической истории задача стоит в выявлении причин известных явлений, соответственно, переменная, значения которой представляют известные явления, отделяется от переменных — претендентов на причину. Кроме того, удобно сгруппировать только "позитивные" случаи, когда интересующее следствие имело место. При этом таблица метода сходства имеет следующую форму.

Таблица 5-1. Форма представления данных по методу (единственного) сходства на примере исследования Р.Карнейро.

ПЕРЕМЕННЫЕ СЛУЧАИ	A	B	Стесненность	…	E(следствия) – создание государственности
Случай 1	1	0	1	.......	1
Случай 2	0.......	1	1		1
Случай 3	0	0	1		1
.......

Согласно логике данного метода "согласование обстоятельств", т.е. совпадение (или большая близость) значений С указывает на то, что следствие Е в каждом случае имеет своей причиной именно обстоятельство С=1.

Сопоставим эту таблицу с логикой начального этапа исследования Робертом Карнейро причин происхождения государства. Здесь случаями 1-4 являются случаи автохтонного происхождения государства в долине Нила, в Междуречье, в долине

Инда и в долинах Перу. Переменные A,B,D,С,F... — всевозможные параметры, среди которых Карнейро искал сходство, такие как: широта, средняя температура, количество осадков, высота над уровнем моря, характер почв и т.п. Переменная С — стесненность (наличие высокой концентрации ресурсов в области, огражденной географическими препятствиями для миграций). Значение С=1 здесь означает высокую степень стесненности в каждом из указанных случаев (огражденность плодородных земель либо непроходимыми горами, либо пустынями, либо морями и океанами при отсутствии мореходства, либо комбинацией этих границ.

Особый интерес в этом примере вызывает происхождение самого понятия стесненности. Несложно заметить, что стесненность является комплексным понятием, включающим две главные части: наличие ресурсно-богатой середины и замкнутость ее внутри географических границ, препятствующих миграции. Каждая из этих частей является, в свою очередь, продуктом обобщения. Вместо рисовых, пшеничных или маисовых полей нужно было увидеть ресурсное богатство, а горные цепи, пустыни и океанские побережья — объединить в географические границы. Обо всей этой мыслительной работе Карнейро не рассказывает, давая читателю лишь конечный продукт — понятие стесненности и результаты сопоставления мест со стесненностью и мест с появлением автохтонной государственности. Когда это сопоставление уже сделано, возникает впечатление прозрачной простоты — можно только удивляться, как этого никто не замечал раньше. Все дело в том, что самая трудная и интеллектуально-емкая часть применения методов Бэкона-Милля находится вне самих этих методов. Продукт этой работы состоит в установлении именно того набора обстоятельств (признаков, переменных) и случаев, в приложении к которому "срабатывает" тот или иной метод, например, метод сходства в данном примере теории Карнейро. Что же приводит к этому установлению?

Эту важнейшую часть интеллектуальной работы предлагается назвать понятийным приспособлением или, применяя "более научные" латинские корни, концептуальной адаптацией. В процессе этой работы понятия приспосабливаются к двум моментам одновременно: во-первых, к специфике эмпирического материала, во-вторых, к общей проблеме и исходной гипотезе выявления причинной связи между явлениями. По сути дела, здесь опять действуют некие "клещи". "Сверху" к понятиям предъявляются требования с точки зрения общей проблемы теоретического объяснения и связанной с ней исходной гипотезы, всегда касающейся сходства причин для сходных следствий. В то же время, "снизу" материал ограничивает совокупность эмпирических случаев. Действительно, случаи долин Инда, Нила, побережья Перу можно было описывать сотнями и тысячами понятий, выявлять сотни и тысячи сходств и различий, но проблема и гипотеза вывели Карнейро именно к комплексированию нескольких признаков в понятие стесненности. С другой стороны, без детального анализа самих случаев, чисто спекулятивно, такое понятие вряд ли могло появиться.

Метод (единственного) различия, отбор признаков и соразмерность сходства-различия.

Если случай, в котором исследуемое явление наступает, и случай, в котором оно не наступает, сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, встречающегося лишь в первом случае, то это обстоятельство, в котором только и разнятся эти два случая, есть следствие, или причина, или необходимая часть причины явления [Милль, 1914, с.355, цит.по "Философская энциклопедия", т.3, с.421].

Рассмотрим применение этого метода в теории происхождения государства Р.Карнейро. Сравниваются долины Перу, где образовалась империя Инков и джунгли Амазонии, по большей части населенные лишь редкими деревнями без какой-либо политической интеграции. Выделим такие переменные как: этническая и культурная принадлежность, время заселения земли, выращиваемые культуры и тип хозяйства, наличие/отсутствие стесненности. По первым трем переменным значения являются сходными: и в Перу, и в Амазонию приходили, в принципе, сходные по культуре и этнической принадлежности группы индейцев из Северной Америки по узкому Панамскому перешейку Мезоамерики. И те, и другие занимались большей частью оседлым земледелием. Радикальное отличие имеется только по признаку стесненности — крайняя степень стесненности в Перу (зажатость между океаном при отсутствии развитого мореплавания и непроходимыми мертвыми горами) и полная противоположность стесненности в бассейне Амазонки — практически безграничные джунгли, почти в равной степени приспособленные для заселения, вырубки и земледельческого освоения.

Табл.5.2. Представление данных по методу (единственного) различия на примере исследования Р.Карнейро.

ПЕРЕМЕННЫЕ СЛУЧАИ	A	B	Стесненность	D	E(следствия)- создание государственности
Случай 1	1	1	0	1	0
Случай 2	1	1	1	1	1

Дюркгейм справедливо утверждал:

Как нельзя составить даже приблизительно полный перечень всех фактов, сосуществующих в данном обществе или преемственно сменявших друг друга в его истории, так никогда нельзя быть даже в малой степени уверенным, что два народа совпадают или различаются во всех отношениях, кроме одного [Дюркгейм, 1894/1995, с.143].

Сопоставим этот верный тезис с успешным применением метода различия в теории Р.Карнейро. Несомненно, народ империи Инков и народ, населяющий джунгли Амазонии, отличались друг друга неисчислимым количеством признаков. Почему же взяты лишь четыре признака-переменных? Оказывается, отбор велся не по всем, а лишь по базовым признакам, которые не могли быть следствием объясняемого следствия — становления империи в Перу и "застревания" жителей Амазонии на ступени разрозненных деревень. Все перечисленные выше признаки — этнокультурные истоки, время заселения земли, тип хозяйства, наличие/отсутствие стесненности — характеризовали сравниваемые народы не только после, но и до их дивергенции по линиям политической эволюции. Итак, данный урок Карнейро состоит в отборе лишь тех признаков (переменных, обстоятельств), которые могли бы сыграть роль причин и не могли быть следствием объясняемых следствий.

Далее, совершенно очевидно, что каждое установление сходства между обстоятельствами (значениями переменных для разных случаев) может превратиться в установление различия. Действительно, не может быть полной идентичности ни в этничности, ли в базовой культуре, ни во времени заселения, ни в типе хозяйства. Тем не менее, всеми такого рода различиями Карнейро пренебрег, но упор сделал лишь на одном — на стесненности, почему?

По-видимому, здесь должна идти речь о некоей соразмерности сходства-различия между возможными причинами и следствиями в двух сравниваемых случаях. Масштаб различия между следствиями - разрозненными деревнями (Е=0) и централизованной империей (Е=1) огромен. Соответственно, столь же ярким и значительным должно быть различие между причинами того или иного следствия. Даже при выявлении различий по этничности, базовой культуре, времени заселения, типу хозяйства между случаями Перу и Амазонии, такого внушительного масштаба различия явно достичь бы не удалось. Зато по признаку стесненности масштаб различия между этими случаями столь же велик, что и по признаку политического развития. Трудно представить себе большее различие, чем между бескрайними джунглями Амазонии, представляющими полный простор для миграций (С=0) и считанными короткими долинами Перу, зажатыми между океаном и неприступными горами — хребтами Анд (С=1).

Итоговое правило можно сформулировать так: при сомнениях относительно сходств или различий между возможными причинами, учитывать, что масштаб различия между действительными причинами должен быть соразмерен масштабу различия между следствиями.

С этим принципом тесно связан и императив относительно выборки случаев: для метода (единственного) различия следует подбирать случаи с максимальным — полярным — различием следствий при принципиальном сходстве большинства базовых признаков (могущих быть причинами). Тогда, если удастся найти различие между обстоятельствами (точнее, значениями переменных), столь же значительное, сколь и различие следствий, то наиболее вероятной будет гипотеза о том, что именно различие по этой переменной и является причиной объясняемых явлений.

Соединенный метод сходства и различия как форма эмпирических гипотез.

Если два или более случая возникновения явления имеют общим одно лишь обстоятельство, и два или более случая невозникновения того же явления имеют общим только отсутствие того же самого обстоятельства, то это обстоятельство, в котором только и разнятся оба ряда случаев, есть или следствие, или причина, или необходимая часть причины изучаемого явления [Милль, 1914, с.359-60, цит.по "Философская энциклопедия", т.3, с.421].

С учетом принятого языка переменных попробуем обновить данную формулировку. Если два или более случая с высокими значениями переменной E (наличие или большая выраженность явления) имеют общим лишь высокие значения, в то время как два или более случая с низкими значениями (отсутствие или крайне малая выраженность явления), имеют общим только противоположные значения, то различия по этой переменной С, по которой только и разнятся оба ряда случаев, есть причина или необходимая часть причины изучаемого явления.

Обращаясь к тому же примеру теории происхождения государства Р.Карнейро, получаем следующий порядок применения метода в данном исследовании по теоретической истории.

Большие автохтонные империи (Египет, Перу, долина Инда) как случаи с высокими значениями по переменной Е (уровень политической эволюции) имеют общим лишь высокие значения по переменной стесненности С; в то время как случаи разрозненных деревень и племен (индейцы Амазонии, Северной Америки, варварские племена Европы, Северной Азии, деревни джунглей Индии и Африки, кочевники Центральной Азии и др.) имеют общими только низкие значения по параметру стесненности (практическое отсутствие стесненности); соответственно, различия по этой переменной стесненности, по которой только и разнятся оба ряда случаев есть причина или необходимая часть причины изучаемого явления (возникновения и невозникновения автохтонной государственности — высоких или низких значений переменной E — уровня политической эволюции).

Табл.5.3. Форма данных для применения объединенного метода сходства и различия

Позитивные случаи – есть объясняемое явление (Е=1)
Случаи/факторы-экспаланасы	А	В	….	Е
Случай 1				1
Случай 2				1
…				1
Негативные случае – нет явления (Е=0)
Случай 11				0
Случай 12				0
…				0
…				0

Таблица 5.3 призвана наглядно показать верность тезиса о том, что соединенный метод сходства и различия следует рассматривать как развитие метода сходства.

К методу 1 (сходства) в его обычном применении (т.е. к сравнению случаев, в которых изучаемое явление происходит) здесь присоединяется сравнение случаев, в которых явление отсутствует, а также сравнение первого ряда случаев со вторым; вопреки буквальному смыслу принятого названия метода 3 (соединенного метода сходства и различия ), последний не следует рассматривать в качестве последовательного применения методов 1 и 2 (метода различия ) [Философская энциклопедия, т.3, с.422].

Действительно, двойная таблица является, по сути дела, соединением двух таблиц метода сходства. В одной группе случаев единственное сходство по переменной С устанавливается для наличия явления (или высоких значений переменной E), а в другой группе случаев устанавливается иное единственное сходство по той же переменной С для отсутствия явления (или для низких значений переменной E). Никакого единственного различия здесь нет.

Верно отмечается, что данный метод дает бóльшую достоверность, чем предыдущие. С другой стороны, применение его возможно, как правило, только после того как применены метод сходства и метод различия, то есть вся номенклатура переменных уже установлена. Иначе говоря, соединенный метод применяется скорее для обоснования и доказательства, а не в эвристических целях.

Как было сказано выше, настоящей достоверностью может обладать только проверка теоретических гипотез, направленная на их фальсификацию. В этом смысле наиболее перспективным представляется применение соединенного метода в качестве формы представления эмпирической гипотезы, а таблицы метода — в качестве формы представления данных.

Общая форма такой эмпирической гипотезы будет такова. Если верна теоретическая гипотеза о том, что необходимым и достаточным условием объясняемого явления (Е=1) является наличие фактора (С=1 или высокие значения переменной С), тогда во всех случаях (или в их представительной выборке) с наличием Е единственным сходством будет наличие фактора (С=1), в то время как во всех случаях (или в их представительной выборке) с отсутствием объясняемого явления (Е=0) единственным сходством будет отсутствие фактора (С=0).

Метод сопутствующих изменении и комментарии Э.Дюркгейма.

Всякое явление, изменяющееся определенным образом всякий раз, когда некоторым особенным образом изменяется другое явление, есть либо причина, либо следствие этого явления, либо соединено с ним какою-либо причинной связью [Милль, 1914, с.365, цит.по "философская энциклопедия", т.3, с.421].

Здесь необходимо также привести высокую оценку данного метода со стороны такого авторитета как Эмиль Дюркгейм.

Но совсем другое дело — метод сопутствующих изменений. Действительно, для того чтобы он имел доказательную силу, не нужно, чтобы все изменения, отличные от сравниваемых, были строго исключены. Простая параллельность изменений, совершающихся в двух явлениях, если только она установлена в достаточном числе разнообразных случаев, служит доказательством существования между ними причинного отношения. Преимущество этого метода заключается в том, что с его помощью причинная связь постигается не извне, как в предыдущих методах, а изнутри. Он обнаруживает нам не просто внешнюю связь двух фактов, при которой они сопровождают или исключают друг друга, но при которой ничто прямо не доказывает наличия внутренней связи между ними. Наоборот, он обнаруживает нам причастность друг друг другу, и причастность постоянную по крайней мере, в значительном масштабе. Уже одной этой причастности достаточно, чтобы доказать, что они не чужды друг другу. Способ развития какого-гибудь явления выражает его сущность; для того, чтобы процессы развития двух явлений соответствовали друг другу, необходимо соответствие выражаемых ими сущностей [Дюркгейм, 1894/1995, с.143-144].

Далее Дюркгейм делает весьма глубокие замечания относительно доказательной силы метода и порядка фальсифицирования положений, полученных на основе его применения.

Постоянное сосуществование изменений, следовательно, само по себе есть закон, каково бы ни было состояние явлений, остающихся вне сравнения. Поэтому, чтобы опровергнуть его, недостаточно показать, что он опровергается некоторыми отдельными случаями применения метода совпадения (единственного сходства) или различия. Это значило бы приписать этому роду доказательств такое значение, какого они не могут иметь в социологии. Когда два явления регулярно изменяются параллельно друг другу, следует признавать между ними это отношение даже тогда, когда в некоторых случаях одно из этих явлений появилось без другого, так как может быть так, что или действие причины на следствие было прервано воздействием противоположной причины, или же что следствие налицо, но в другой форме, нежели та, которую наблюдали ранее. Конечно, есть повод пересмотреть заново факты, но не надо отбрасывать сразу результаты правильно осуществленного доказательства [там же, с.144].

Совершенно правомерно Дюркгейм указывает на неоднозначность интерпретации результатов применения метода.

Правда, законы, обнаруживаемые этим методом, не всегда представляются сразу в форме отношений причинности. Совпадение изменений может зависеть не от того, что одно явление есть причина другого, а от того, что об они — следствия одной и той же причины, или от того, что между ними существует третье, промежуточное, но незамеченное явление, которое есть следствие первого и причина второго. Результаты, к которым приводит этот метод, должны быть, следовательно, подвергнуты интерпретации [там же, с.144-145] .

Здесь же Дюркгейм дает свою версию дедуктивного анализа сущности причинной связи, стоящей за сопутствующими изменениями.

Вначале надо посредством дедукции обнаружить, каким образом одно из двух явлений могло произвести другое; затем надо постараться проверить результаты этой дедукции при помощи опытов, т.е. новых сравнений. Если дедукция возможна и проверка удалась, то доказательство можно считать оконченным. Наоборот, если между этими фактами мы не заметим никакой прямой связи, особенно если гипотеза такой связи противоречит уже доказанным законам, то нужно приняться за разыскание третьего явления, от которого оба другие одинаково зависят или которое могло бы служить промежуточным звеном между ними [там же, с.145].

В подкрепление своему подходу Дюркгейм приводит пример из своего классического исследования причины самоубийств.

Можно установить, например, самым достоверным образом, что склонность к самоубийству изменяется параллельно со стремлением к образованию, но невозможно понять, как образование ведет к самоубийству; такое объяснение противоречило бы законам психологии. Образование, особенно сведенное к элементарным познаниям, затрагивает лишь самые поверхностные области сознания; наоборот, инстинкт самосохранения — одна из наших основных наклонностей. Следовательно, он не может быть чувствительно затронут столь отдаленным и слабо отражающимся фактором. Таким образом, возникает вопрос, не представляют ли собой оба факта следствия одной и той же причины. Этой общей причиной является ослабление религиозного традиционализма, которое одновременно усиливает потребность в знании и склонность к самоубийству [там же].

Адекватной формой представления данных для метода сопутствующих изменений являются таблицы с численными данными, а также соответствующие гистограммы и графики. Так, если по оси Х отложить уровень ослабления религиозного традиционализма в некотором сообществе, то две диагональные кривые (чем правее, тем выше) будут обозначать средний уровень образования и количество самоубийств. В реальном эмпирическом исследовании континуум многих переменных, например, силы религиозного традиционализма, выявить практически невозможно. В таких случаях используют отдельные ступени, скажем, общности с сильно выраженным, средне выраженным религиозным традиционализмом, или вовсе с отсутствием такового. При этом адекватной формой представления данных становится гистограмма.

С переходом на язык переменных становится прозрачной внутренняя связь между методом сопутствующих изменений и соединенным методом сходства и различия. Действительно, если наличие объясняемого явления сопоставить с крайне высокими значениями зависимой переменной E (effect — следствие), а отсутствие явления — с крайне низкими значениями той же переменной E, то соединенный метод отражает как бы соответствия между значениями переменной E и предполагаемой причинной (независимой) переменной C (cause — причина) в самых верхних и самых нижних точках колебания их значений. Метод сопутствующих изменений является более полным и богатым в этом смысле, поскольку с его помощью отражаются также соответствия между явлениями по всем промежуточным значениям переменных C и E.

Как известно, в основе современной экспериментальной методологии естественных наук лежит именно метод сопутствующих изменений (в лабораторных условиях изменение экспериментатором независимых переменных (аналогов факторов-экспланансов) приводит или не приводит к сопутствующим изменениям значений зависимых переменных – объясняемых явлений - экспланандумов).

Очевидно, что в теоретической истории непосредственное осуществление такого подхода невозможно. Зато вполне возможно и осуществляется на практике такое искусственное сочетание случаев (кросс-секционные замеры между странами, провинциями в разные периоды времени), в котором случаи роста одной переменной (например, обнищания страны) ставятся в соответствие со случаями роста другой переменной (например, степенью включенности в миросистему в роли периферии). Разумеется, здесь встают все законные вопросы сопоставимости величин, периодов и т.п., для их разрешения обычно требуются изощренные процедуры и методики, но главное, что в принципе такой подход возможен и исключительно перспективен.

Метод остатков.

Если из явления вычесть ту его часть, которая, как известно, из прежних индукций, есть следствие некоторых определенных предыдущих, то остаток данного явления должен быть следствием остальных предыдущих [Милль, 1914, с.361, цит.по "Философская энциклопедия", т.3, с.421].

Современный учебник логики предлагает более простое определение и схему вывода:

Если установлено, что причиной части сложного исследуемого явления не служат известные предшествующие обстоятельства, кроме одного из них, то можно предположить, что это единственное обстоятельство и есть причина интересующей нас части исследуемого явления [Философская энциклопедия", т.3, с.421].

Метод остатков можно выразить следующей схемой:

1. Предшествующие обстоятельства АБВХ вызывают явление абвг.

2. Известно, что обстоятельства АБВ вызывают явление абв.

Вероятно, обстоятельство Х есть причина явления г. [Формальная логика, 1977, с.185].

Как верно замечал Дюркгейм, этот метод не является популярным в социологии и, тем более, в истории, поскольку "вычитание обстоятельств" можно производить лишь при достаточной достоверности порождения одними и теми же причинами одних и тех же следствий в разных случаях. Тем не менее в современной теоретической истории есть направления, направленные на выявление не специфики, а сходства разных фрагментов человеческой истории. Речь идет о критике такими авторами как А.Г.Франк, Б.Гиллс, Дж.Блаут европоцентрических доктрин "европейского чуда", характерных для модернизационной школы В.Ростоу, Э.Джоунса, Э.Геллнера и др. [Frank and Gills, 1993; Blaut, 1993].

Задача состоит в объяснении "европейского чуда" — мощного взлета Европы, начиная с периода Возрождения, становления и быстрого развития капитализма, последующей мировой гегемонии Европы и научно-технической революции. Здесь нас будет интересовать не само решение этой задачи, а реконструкция рассуждений Джеймса Блаута в терминах метода остатков.

Блаут критикует всевозможные указания на специфические характеристики Европы до 1492г. (времени открытия Колумбом Америки) по сравнению с другими центрами развития экономики (Китай с сателлитами, арабо-мусульманский мир и бассейн Индийского океана). Явления-следствия, казавшиеся характерными только для Европы, — развитая международная торговля, товарное производство и мануфактуры, финансовые инструменты (векселя и др.), наемный труд, сеть рынков и ярмарок, автономные торговые города и др.- все это было не только в Европе, но и у арабов, индусов, китайцев, причем с опережением на десятки и даже сотни лет. Блаут с завидным упорством и скрупулезностью показывает, что в средневековой Европе не было никакой принципиальной специфики. Согласно Блауту, практически все, что появлялось в Европе, появлялось раньше или позже и в других мировых регионах. К примеру, развитие морской торговли на дальние расстояния приводило к совершенствованию финансовых инструментов, развитию ростовщической и банковской деятельности как в Европе, так и торговых городах Аравии, Индии и Малакки.

Блаут перечисляет признаки Европы и европейцев, которые использовались разными авторами для объяснения"европейского чуда": раса, демографические паттерны, климат и почвы, технология, рациональность, любовь к свободе, социальные институты (государство, церковь, классы, семья). Некоторые из особенностей (к примеру, становление национальных государств) относятся лишь к позднему периоду — XVII-XVIII вв., а остальные, как доказывает Блаут, вовсе не были уникальными и специфическими для Европы.

При этом необъясненным является такой крупный "остаток", как последующая мировая гегемония Европы и научно-техническая революция. Среди причинных явлений соответствующим "остатком" Блаут считает трансконтинентальный колониализм Европы. Действительно, и китайцы, и арабы, и русские колонизовали окружавшие их земли, но никто, кроме европейцев, не добился успеха в открытии, освоении и колонизации отдаленных, ресурсно и культурно разнородных континентов. Именно через этот "остаток" Блаут и пытается объяснить феномены мировой гегемонии, становления крупных капиталистических производств и научно-технической революции, резкое обогащение третьего сословия в Европе Нового времени, становления среднего класса с последующими либерально-демократическими реформами [Blaut, 1993].

При составлении перечня возможных причин есть два принципиальных источника — имеющиеся парадигмы, концепции и теории, касающиеся данной области явлений, а также разного рода эмпирические данные. Разумеется бессмысленно пытаться перечислять действительно бесконечные возможные единичные причины явления. Речь должна идти только о классах причин, а их-то оказывается, как правило, не слишком много, в любом случае число основных классов возможных причин вполне обозримо. Абсолютных гарантий полноты, разумеется, нет, однако пополнение таких классов — весьма редкое в науке явление, каждый раз знаменующее кардинальный сдвиг парадигм.

Географические (включая ресурсные и климатические), биологические (демографические, связанные с естественными потребностями в пище, тепле и проч.), психологические (связанные с внебиологическими потребностями, мотивами, интересами, установками, эмоциями и проч.), социальные (экономические, политические, военные), технологические, культурные (духовные) факторы исторической динамики были известны в принципе уже начиная со времен Н.Макиавелли, Ж.Бодена и Дж.Вико, а некоторые из них — даже со времен Платона и Аристотеля.

Новые факторы (например, солнечная активность по Чижевскому) или генетические (социал-дарвинизм, социобиология), экологические (социоестественная история) в принципе, сводимы к прежним классам, например, географическиму и биологическим факторам.

По-видимому, новое слово науки о причинах исторических изменений следует ожидать не в пополнении уже имеющихся крупных классов факторов, но в раскрытии сложных взаимосвязей между ними. Такой взгляд снимает остроту проблемы полноты (см.выше) и сосредоточивает наше внимание на устойчивых паттернах взаимодействий между причинами уже известных классов.

Опять же блестящими примерами являются теория происхождения государства Р.Карнейро и теория геополитической динамики Р.Коллинза, в которых авторы сумели представить паттерны взаимодействий между географическими, военными, хозяйственными, демографическими и политическими факторами.

Чтобы отличить различие причин в разных случаях от одновременной комплексности причин, будем первое значение множественности называть альтернативностью причин. Здесь следует вспомнить прямо противоположный тезис Эмиля Дюркгейма, который стремился изгнать представление об альтернативности причин из науки вообще и из социальной науки, в частности.

Что же касается тех случаев, которые приводятся в подтверждение и в которых будто бы наблюдается множественность (альтернативность) причин, то, для того, чтобы они имели доказательную силу, нужно было бы предварительно установить или то, что эта множественность не просто кажущаяся, или что внешнее единство следствия не скрывает в себе действительной множественности. Сколько раз в науке приходилось сводить к единству причины, множественность (альтернативность.) которых казалась на первый взгляд несомненной! Стюарт Милль сам дает пример этого, указывая, что согласно современным теориям производство теплоты трением, ударом, химическим действием и т.д. вытекает из одной и той же причины. Наоборот, когда дело касается следствия, ученый часто различает то, что смешивает воедино непосвященный. По ходячим воззрениям, слово "лихорадка" обозначает одну и ту же болезнь, для науки же существует множество специфически различных лихорадок и множественность причин находится в связи со множественностью следствий. Если же между всеми этими нозологическими видами существует нечто общее, то это потому, что причины их тоже сходны в некоторых своих свойствах [Дюркгейм, 1894/1995, с.141-142].

Далее Дюркгейм обращается к своим излюбленным примерам по теории преступлений-наказаний и самоубийств.

Тем важнее изгнать этот принцип из социологии, что многие социологи до сих пор находятся под его влиянием, даже тогда, когда они не возражают против применения сравнительного метода. Так, обыкновенно говорят, что преступление может быть одинаково вызвано самыми различными причинами; что то же самое относится к самоубийству, наказанию и т.д. Если вести опытное исследование в таком направлении, то, как бы много фактов мы ни собрали, мы никогда не получим точных законов, определенных причинных связей. В таких условиях можно лишь связать плохо определенное следствие со смешанной и неопределенной группой причин [там же, с.142].

В итоге Дюркгейм приходит к чеканной формулировке онтологического и методологического принципа, подтверждая его примерами из собственных исследований.

Если, следовательно, применять сравнительный метод научно, т.е. сообразуясь с тем принципом причинности, который сформировался в самой науке, то за основание осуществляемых сравнений нужно взять следующее положение: _ одному и тому же следствию всегда соответствует одна и та же причина. Так, учитывая вышеприведенные примеры, если самоубийство зависит от нескольких причин, то это значит, что в действительности существует несколько видов самоубийств. То же самое можно сказать и о преступлении. Для наказания же, наоборот: признать, что оно одинаково хорошо объясняется различными причинами, — значит не замечать общего всем его антецедентам элемента, в силу которого они и производят свое общее следствие [там же].

Рассуждения Дюркгейма представляются весьма убедительными. С точки зрения строгости и всеобщности теорий, ради получения которых собственно и ведутся теоретические исследования, следует признать, что тезис "одно следствие — одна причина" весьма плодотворен, а, может быть, даже необходим. По крайней мере, понятийное приспособление (концептуальную адаптацию) следует вести именно в том направлении, чтобы он выполнялся.

Удачен пример Дюркгейма с "лихорадкой", когда выяснилось, что эта "болезнь" может быть вызвана и заражением крови, и простудой, и гриппом, и отравлением, и прочими причинами, то стали говорить о разных болезнях как разных следствиях разных причин. Вместо "лихорадки" стали употреблять слова "жар" или "повышение температуры", обозначая так лишь общий симптом для многих болезней-явлений.

Можно увидеть противоречие с ранее одобренным подходом того же Карнейро, который пользовался жестким понятием-критерием государства. Действительно, там, где жар — там "лихорадка", а там, где есть правительство, способное принуждать население к труду и войне — там государство.

Все дело в том, что Карнейро как раз открыл одну причину появления государства, поэтому дальнейшего расщепления этого понятия-класса ему не понадобилось. Допустим, к примеру, что обнаружилось бы: некоторые государства образуются по Карнейро (вследствие стесненности, демографического давления, войн, укрупнения сообществ, совершенствования социальных институтов и инфраструктуры, роста внутренней специализации для более эффективной мобилизации ресурсов для войны и т.д.,), а другие - не по Карнейро, а, например, по Платону, Гоббсу и Руссо, вследствие добровольного общественного договора. Применяя здесь принцип Дюркгейма, необходимо было бы понятийно разделить два класса таких государств. Нет никаких сомнений, что это было бы социологически и исторически оправдано, поскольку вследствие добровольного общественного договора могла появиться только сущностно иная общность, даже если бы формально она и подпадала под определение Карнейро (наличие правительства, способного принуждать население к труду и войне).

Проблема упорядочения во времени причины и следствия является достаточно стандартной для эмпирической истории, где всегда в первую очередь ставятся задачи привязки явления к оси времени, т.е. установления хронологии событий. Скорее всего, в этой области совершаются ошибки и даже весьма крупные, что, видимо, связано с несовершенством "линейки" или "позвоночного столба" современной хронологии — последовательности египетских династий и шумерских царей, правления афинских архонтов, римских консулов, императоров и пап, с помощью которой устанавливается абсолютная датировка (год, десятилетие или век от Рождества Христова) событий истории всех народов планеты

При всем этом следует признать, что для решения задач относительной датировки близких событий (какое из двух случилось раньше) у историков накопился немалый опыт, наработаны логические, текстологические, лингвистические, физико-химические и иные средства. Опять же здесь нет еще совершенства и полной гарантии правильности, но результаты в этой области фальсифицируемы, соответственно есть прогресс в развитии методов и средств, поэтому в принципе, при всех сделанных оговорках можно считать, что современная эмпирическая наука история в состоянии распознавать предшествующие и последующие события или обстоятельства сложного явления.

Как видим, представленные ограничения методов Бэкона-Милля в принципе преодолимы либо путем обращения к более изощренным логическим средствам, либо через совершенствование эмпирического анализа, либо через понятийное приспособление, либо через технику теоретической выборки случаев. Это означает, что методы Бэкона-Милля следует воспринимать не как музейное достояние учебников логики, слишком примитивное для сложных современных проблем теоретической истории, а как комплекс до сих пор весьма эффективных рабочих инструментов анализа, которые, хоть и имеют известные ограничения, но в сочетании с применением иных инструментов остаются одним из важнейших интеллектуальных средств научного познания причинности явлений.

Каков оптимальный порядок применения указанных методов? Начинать лучше всего с метода сходства по Бэкону-Миллю. Суть его — в выявлении общего набора причин в двух или более существенно различных случаях со сходным (структурно тождественным) результатом. Так Р.Карнейро выявлял сходства автохтонного происхождения государств в долинах Хуанхэ, Инда, Двуречья, Нила, Мехико, побережья нынешнего Перу [Carneiro 1970а]. Т.Скочпол обобщала сходства условий социальных революций во Франции, в Китае и России [Skocpol 1979]. П.Кеннеди и Дж. Тэйнтер выявляли сходные условия разрушения империй [Kennedy 1987; Tainter 1988]. В своем классическом исследовании условий и фаз демократизации Д. Растоу сравнивал процессы становления демократии в Турции и Швеции и обнаружил набор сходных условий (национальное единство как сам собой разумеющаяся общая установка, патовая ситуация в силовом противодействии, продолжительные безрезультатные споры и конфликты, перекрещивающиеся расколы и т.д.) [Растоу 1996].

Найденные сходные обстоятельства обычно трудно разделить на существенные и случайные, трудно определить, значениями каких факторов они служат. Важным средством уточнения такого рода вопросов служит метод различия. Здесь сопоставляются два максимально схожих случая (оптимально – одно и то же сообщество в разных периодах, соседние или родственные сообщества, близкие по большинству параметров) с диаметрально противоположными исходами; соответственно, найденные различные обстоятельства и трактуются как причины расхождения результатов. Так, Карнейро выделял различия, обуславливающие разную политическую эволюцию южноамериканских индейцев, попавших в долины нынешнего Перу (где появилась мощная централизованная империя Инков) и попавших в Амазонию (мелкие деревушки в бескрайних просторах джунглей) [Carneiro 1970а].

Метод сопутствующих изменений сейчас полностью покрывается корреляционным анализом и сам по себе уже практически не используется.