Мишель Дебренн: «Сейчас образ Франции написан на розовой воде»

Мишель Дебренн, доктор филологических наук, профессор кафедры французского языка ФИЯ НГУ, директор Французского Центра при университете, родилась в семье учёных в Париже, но почти 40 лет живёт в Академгородке.

Первый раз, в 1974 году, она приехала в Новосибирск к маминым друзьям. И родители Мишель, и тётя уже бывали в России, поэтому для неё эти места не были «абсолютно terra incognita».

Только в вагоне-ресторане поезда «Москва – Новосибирск» (в столицу Мишель приехала из Парижа) она очень удивилась тому, что достаточно жёсткий лангет (мясное блюдо, приготовленное из тонких продолговатых ломтиков говяжьей вырезки – прим.) ели без ножа. Дали алюминиевые приборы и абсолютно гнущуюся вилку, которую, кажется, можно было завязать в узел.

Мишель Дебренн обучалась в четырёх различных учебных заведениях. «Там», за границей, во Франции и Швейцарии, училась один курс на музыковедческом факультете в Сорбонне и год на переводческом факультете в Женеве. А «здесь», в Новосибирске, «сменила» педагогический институт на НГУ:

– В Женеве и в нашем университете царила творческая, свободная атмосфера. В Сорбонне и пединституте наоборот казалось, что на тебя надета «шапка», которая давит. Конечно, больше мне нравилось учиться здесь, в НГУ.

– На гуманитарный факультет Вас пригласил Кирилл Алексеевич Тимофеев, тогда заведующий кафедрой русского языка на ГФ НГУ. Каким Вы его запомнили?

– Это был совершенно прекрасный человек. Я хорошо помню, что, когда мы учились, у него уже было больное сердце. Один из преподавателей как-то нам сказал: «У доброго человека часто бывает, что сердце болит». Кирилл Алексеевич был и прекрасным, и добрым человеком, с большим чувством юмора. Самые-самые светлые воспоминания остались о нём...

– Кто стал Вашим Учителем?

– На гуманитарном факультете я очень много работала с Майей Ивановной Черемисиной. Она скончалась полгода назад. Я писала у неё диплом о функциях инфинитива во французском языке, защищала кандидатскую диссертацию под её руководством.

– Как Вам удалось закончить учёбу в НГУ с красным дипломом?

– Более того, я его закончила за четыре года, а не за пять. Кирилл Алексеевич помог мне составить индивидуальную программу. Я не должна была посещать военную кафедру (у меня не было гражданской обороны), и на какое-то время программа сократилась. Я просто приходила и сдавала экзамены вне очереди, заочно...

Думаю, у меня просто была своя методика обучения, внутренняя дисциплина, которой не было у моих сверстников. Во французских школах ты учишься распоряжаться своим временем, и я могла заранее планировать свою деятельность.

– Вы почти сорок лет живёте в России. Совсем-совсем не скучаете по Франции?

– Нет, совсем не скучаю. Более того, сейчас я достаточно часто бываю там по работе. Это в первые годы действительно было ощущение, что сюда приехал и совсем оборвал концы.

По крайней мере, раньше казалось, что Франция и Россия находятся на двух разных планетах и перебираться из одной страны в другую – целая экспедиция, которая стоит больших денег и занимает много времени. Сейчас нет ощущения разрыва – есть Skype и телефон. Стало проще, потому что рейсов много, и я могу в любой момент туда полететь.

– Чего Вам не хватает здесь, что есть во Франции?

– Момент с толерантностью во всех отношениях мне очень близок и дорог. Я считаю, что в России в этом отношении хуже, чем в Европе и, в частности, во Франции. В Советском Союзе были равенство и дружба народов (хотя бы на словах), а сейчас много ксенофобии.

– В одном из интервью Вы сказали: «...всю свою работу я посвятила тому, чтобы рассказать людям правду о Франции. Она не такая уж идеальная страна, и там тоже есть свои проблемы...». Какие проблемы Вы имели в виду?

– Я стараюсь развеять миф о том, что там всё розовое, нет никаких экономических и социальных проблем. Всегда Франция считалась идеальным местом, которое любили все-все-все. Когда существовал Советский Союз, информация была более объективной – говорили и о реальной социальной жизни, и о социальных проблемах. А сейчас образ Франции часто не соответствует действительности, он слащавый, написанный на розовой воде. Объективной критики не стало совсем. Студенты, отправляющиеся учиться во Францию, сталкиваются не с той страной, которую они собирались увидеть.

– Вы отвечаете за «франко-сибирские отношения в области высшего образования». Какие программы этого направления существуют на данный момент?

– Студенты нашего университета – в этом году их около 25 человек – отправляются учиться во Францию по разным программам. Одни просто отучились в магистратуре и собираются в аспирантуру, другие закончили бакалавриат и продолжат обучение во французской магистратуре. На физическом и экономическом факультете, например, можно сочетать учёбу здесь и там – по параллельным курсам. Многие студенты приезжают во Францию всего на один (обычно первый) семестр, а потом возвращаются в Новосибирск.

– Так ли важна студенту такая мобильность? На Ваш взгляд, каждый студент должен хотя бы раз попробовать поучиться в чужой стране?

– Мне очень симпатична форма обучения на один семестр, так называемое «включённое обучение». Оно позволяет увидеть другую систему образования, «попробовать на вкус» страну и уже потом думать о продолжении или прекращении учёбы или работы за рубежом. Долгосрочные программы – в некотором роде риск: иногда человек понимает, что это абсолютно «не его». Он психологически страдает, теряет деньги, потому что отъезд на год или на несколько лет требует больших вложений. Лучше, на мой взгляд, сначала поехать учиться на какой-то короткий срок.

Причём здесь бегемоты?

В 2008 году Мишель Дебренн получила награду Сената Франции «Trophées de la présence française à l'étranger» за вклад в развитие французской культуры за границей. Её профессиональные заслуги в преподавательской деятельности были очень высоко оценены организаторами премии.

Но Мишель Дебренн, помимо любимой работы, в любую погоду может найти себе занятие по душе. У неё есть два увлечения, которые, как она смеётся, «дополняют друг друга». В ветреную погоду она запускает воздушных змеев. Когда ветра нет, занимается стрельбой из лука. Причём, сломанные стрелы потом идут на изготовление воздушных змеев.

Центральный пляж. Фотография с воздушного змея.

Ещё Мишель коллекционирует гиппопотамчиков.

– Удобно, когда говоришь, что что-то собираешь, и люди не ломают голову, что тебе подарить! Во Франции, кстати, собирание чего-либо очень распространено.

Почему именно гиппопотамы? Это пошло от воспоминаний из детства моих сыновей. Когда я была беременна вторым ребёнком, на меня посмотрел старший, на тот момент единственный сын и назвал меня «maman gopotam», то есть «мама толстопотам». Это мне запомнилось, и я позднее решила коллекционировать бегемотиков. И хотя гиппопотамы – это абсолютно жуткие животные и одни из самых опасных в мире, изображают их обычно довольно славными и улыбающимися.

Подготовила Анастасия Грасмик, фотографии предоставлены Мишель Дебренн