Немного поддержки, и у нас будет медицинский хай-тек

МедФ НГУ - пережил несколько рождений. Например, еще в 1959, в год создания университета, в НГУ планировалось преподавание медицины. Спустя пять лет академики повздорили, и на несколько десятилетий МедФ исчез из географии университета. Почти 10 лет он существовал как медико-биологическое отделение ФЕН. А с 2003 года живет уже как факультет.

Сегодня его выпускники - одни из лучших молодых врачей и исследователей Новосибирска. И не только нашего города. Имена преподавателей, названия современных курсов, клинические базы – все это поражает, когда знакомишься с факультетом Будущим врачам дают базовое естественно-научное образование - лекции они посещают вместе со студентами факультета естественных наук. Выпускники готовы к работе и в науке, и в практической медицине. Много знаний, умений, много перспектив и обещаний.

С первого дня появления-возрождения факультета им руководит профессор, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой фундаментальной медицины НГУ Андрей Георгиевич Покровский. Андрей Георгиевич — автор более ста научных работ, в том числе более 30 патентов, признанный специалист по проблеме ВИЧ, входит в состав Межведомственного Экспертного Совета по проблеме ВИЧ, эксперт Всемирной Организацией Здравоохранения (ВОЗ). Читает в НГУ курс лекций по микробиологии и вирусологии, руководитель нескольких международных и российских исследовательских грантов.

-Думаю, родители абитуриентов часто задают вопрос, в чем отличие обучения на МедФ НГУ от других медицинских вузов и факультетов?

-Принципиальных отличий, наверное, два: во-первых, т.к. НГУ - национально-исследовательский университет, мы имеем возможность сверх обязательного стандарта медицинского образования добавлять курсы, знание которых считаем необходимым для хорошего современного специалиста. Наши студенты знают больше, и именно о сегодняшней медицине. Во-вторых, на первых двух курсах мы даем им углубленное знание естественно-научных дисциплин: химии, биологии, физики. Медицина сейчас не живет сама по себе, она переплетается с самыми разными науками. Наши выпускники будут глубже понимать причины возникновения заболеваний, могут работать со сложным оборудованием, готовы работать в науке и т.д. Такая подготовка на факультете становится конкурентным преимуществом для наших выпускников.

- Отчего еще зависит изменения в программе подготовки будущих врачей?

В медицине за последние двадцать лет произошло множество революций. Причиной некоторых стали развивающиеся генетика, молекулярная биология, биохимия, физика и физические методы. Появились новые методы диагностики, новые подходы к лечению, появилось понятие «молекулярные мишени» для лекарственных препаратов. Нельзя продолжать учить так же, будто в медицине все, как и сто лет назад.

Сегодня самые большие объемы информации, которые есть в мире, связаны не с информатикой, а с расшифровкой генома человека. И на примере работы с ним, можно наблюдать скорости изменений в медицине, насколько она становится все более связанной с другими науками. Если раньше его расшифровкой годами занимались ученые всего мира, то скоро его можно будет получить в одной лаборатории за двадцать минут и тысячу долларов. Но что делать с этими буквами, никто все равно пока не знает. И это уже задача и для математиков, и для биоинформатиков, и для специалистов из многих других областей.

- Какие преимущества имеет факультетская система обучения?

-Мы можем привлекать для преподавания физики квалифицированных физиков. Если нужна химия – то будет профессор химических наук. А как рассказывать о радиационной медицине? Там и физика, и биология, и медицина. Этого направления у нас в стране сейчас практически нет. То есть физики понимают что-то одно, биологов, которые работают в этой области, почти не осталось, а врачи далеко не всегда имеют достаточную подготовку для работы с современными сложным оборудованием для радиационной медицины. Тогда мы разрабатываем особый курс, который бы смешивал знания многих специалистов.

Сегодня в России больше тридцати таких факультетов, и они готовят примерно 20-25 процентов всех врачей. В настоящее время новые медицинские институты не создаются, и в тех городах, где их не было, создаются медицинские факультеты при университетах. Есть только три города, в которых одновременно существует медицинский институт или университет и медицинские факультеты: Москва, Санкт-Петербург и Новосибирск.

- Медицинский факультет активно создает междисциплинарные курсы для других факультетов НГУ. Какие именно?

- Например, мы столкнулись с проблемой, что сегодня не готовят фармакологов, только фармацевтов для работы в аптеке. Готовят исполнителей, а нужны создатели новых современных лекарств. Поэтому вместе с ФЕНом мы готовим программу «молекулярная фармакология», на стыке наук, и еще несколько программ по клеточным технологиям, сейчас это очень перспективное направление.

С экономистами хотелось бы разработать программы по менеджменту здравоохранения. Два года назад с физиками мы сделали магистратуру «медицинская физика», стали учить их анатомии. Физики очень нужны в медицине, потому что сегодня в медицинских учреждениях используется тяжелое, сложно обслуживаемое оборудование: ускорители, аппараты для позитронно-эмиссионной томографии и т.д.

Нужно учить студентов работать в междисциплинарных областях. В мире сейчас такая же тенденция. Сегодня существуют научные степени PHD (doctorphilosophy) и есть MD (medicaldoctor), и во всем мире они приравнены. Если вы имеете MD, вам не нужно защищать диссертацию, вы имеете возможность занимать позиции вплоть до директора института. Но сегодня стало очень модно в Европе, в Соединенных Штатах, вводить специальные образовательные программы, которые предусматривают подготовку специалистов, у которых есть и MD, и PhD. Такие специалисты считаются наиболее востребованными, потому что все-таки MD – это достаточно консервативное обучение.

- В каком направлении развивается сейчас медицинский факультет?

- Развиваемся мы активно, но испытываем острый дефицит площадей. В новом корпусе НГУ у нас появятся свои помещения, надеемся, что через год мы сможем развернуть там активную работу. Очень ждем начала строительства собственного медицинского центра - клиники, где студенты могли бы заниматься практикой, а преподаватели и студенты НГУ – лечиться.

У нас много идей. Хочется, чтобы появилась магистратура по клеточным технологиям и регенеративной медицине.

Сейчас мы пытаемся открыть направление медицинской кибернетики при факультете — это одна из новейших областей в медицине. Выпускать таких специалистов — престижно.

- Почему так важно иметь свою клинику для обучения студентов?

- Университетские клиники во всем мире – топовый уровень здравоохранения, именно там внедряются последние медицинские технологии. Почему именно там? Потому что последние медицинские технологии основаны на мультидисциплинарном подходе. Кроме врачей, нужны физики, которые могут работать в медицине, нужны люди, которые будут работать со всей этой сложной техникой, с томографами. Например, Siemens часть своих научных разработок выполняет совместно с университетом Эрланген-Нюрберг, а тестирование нового оборудования проводится на базе университетской клиники. Это медицинский хай-тек. Университетские клиникиприносят для университетов США до половины их бюджета. Но в России есть много юридических сложностей с передачей здания университету, учреждение одновременно относится и к Министерству образования, и к Министерству здравоохранения. Например, поэтому недавно построенная клиника для МГУ сейчас пока не может полностью начать работу. Сейчас произошло осознание необходимости таких учреждений для подготовки будущих врачей, и уже построили клинику во Владивостоке, начали в Казани и планируют в Санкт-Петербурге.

На строительство клиники при НГУ сейчас необходимо 3 млрд. рублей. Можно сказать, «всего 3 млрд», – например, на клинику при МГУ потратили в три раза больше. Надеюсь, что когда у нас появится своя клиника, она сразу начнет работать, без всяких юридических проволочек.

- Как строится международное сотрудничество на факультете?

- Мы ведь серьезно отличаемся от Highmedicalschool, которые в Европе или в Соединенных Штатах. Нужно понимать, что сотрудничать мы можем только в области биомедицинских исследований. Вот физик приезжает, например, в ЦЕРН, проходит инструктаж на установках, и может уже работать. А чтобы иностранный врач пришел к больному, он должен пройти трехлетний инструктаж, должен сдать экзамены, чтобы получить допуск. Даже если нужно сделать какую-то показательную операцию, то это решение принимается на уровне министерства здравоохранения. И если решение положительное, то выдается персональное разрешение со всеми бумагами. В медицине уровень доступа специалиста к человеку несопоставим с другими профессиональными областями.

И еще один момент. Зарубежные исследовательские институты заинтересованы в студентах, не защитивших диссертацию. В таком случае студент на четыре-пять лет становится почти рабом. Поэтому правильнее диссертацию защищать здесь, и при необходимости проведения научной работы за рубежом уже только тогда уезжать.

Преподавание и студенты

- Каких абитуриентов и студентов Вы хотели бы видеть на своем факультете?

Умных, работящих, любознательных и позитивных. Готовых много учиться. Иногда к нам поступают олимпиадники и "звездные" школьники, которые на первом курсе отчисляются, потому что какой бы ты умный ни был, а сидеть и учить анатомию придется. Зато к старшим курсам остаются только те, кто действительно хочет заниматься медициной, и почти все становятся отличниками.

- Какие-то особые качества, кроме перечисленных, нужны поступающим на медицинский?

- Вы знаете, это, на самом деле, очень сложный вопрос. Это непростая профессия, человек, который выбирает ее, все-таки совершает некий моральный выбор. Например, в Израиле медицинское образование считается самым престижным. Школьники там проходят специальный психологический тест, и в итоге человек с блестящими знаниями и способностями может не получить рекомендацию комиссии для поступления на медицинский.

Если на другие специальности человек поступает в семнадцать лет и уже знает, на кого выучится, то здесь студент вначале шесть лет учится, пробует разные направления, а потом уже выбирает себе специальность и еще несколько лет продолжает обучение. Он может стать хирургом, и это одна работа, может эндоскопическим хирургом, работать с микроманипуляторами, или терапевтом, или невропатологом, или пойти в диагностику и науку. И эти специальности принципиально отличаются друг от друга. Хирург и терапевт, анестезиолог и дерматолог – это абсолютно разные специалисты. По психологии, по практическим навыкам они отличаются значительно больше, чем ученый-химик от ученого-физика. И нужный психофизиотип формируется именно в процессе обучения.

- Обморок в анатомке – это конец начинающейся карьере врача?

-Нет, конечно. Ребята часто в обморок падают, когда первый раз видят кровь на практике. Но потом привыкают. Если они готовы с этим справиться – идут дальше. И не все же занимаются хирургией, можно пойти заниматься наукой, да и медицина бывает разная.

Я знаю только одного человека, который ушел из мед.института, побывав в анатомке. И это не среди наших студентов, а среди моих ровесников.

- Вы за врачей-практиков или за врачей-исследователей?

- Я за врачей хороших и разных. В советское время наш городской медуниверситет всегда входил в тройку-пятерку лучших. Теперь эстафету переняли мы. По уровню абитуриентского конкурса и уровню вступительных баллов мы входим в тройку лидеров, вместе с Москвой и Санкт-Петербургом.

- Есть ли рейтинги успешности выпускников медицинских факультетов?

- Только неофициальные. Я могу сказать, что за нашими выпускниками стоит очередь из главных врачей клиник, из директоров институтов медико-биологического профиля, Академии медицинских наук. Директора институтов Академии медицинских наук имеют возможность сравнивать выпускников-медиков в городе, и они предпочитают наших.

Только два наших выпускника, начиная с самых первых выпусков, работают не по специальности: один стал программистом, другой уехал в Москву и увлекся политикой. И мало кто уезжает за рубеж.

- Это хорошо или?.. О чем это говорит?

- Я думаю, что это хорошо. Значит, они здесь востребованы, их здесь утраивают материальные условия. Своих студентов мы иногда отправляем за границу для выполнения дипломных работ, связанных с наукой, но они после возвращаются. Это радует.

- Значит, это миф, что за границей врачам платят больше, техника и грантовая система лучше, раз люди возвращаются?

- Все не так однозначно. Например, в Америке тоже сократилось финансирование науки. Но врач в Штатах по-прежнему одна из самых высокооплачиваемых профессий. Однако никто не хочет работать акушером: это единственная область медицины, где врач имеет дело со здоровым человеком. И акушеров очень сильно не хватает.

В тех же Штатах врач платит половину своей зарплаты страховым компаниям, которые защищают его от разбирательств по возможным врачебным ошибкам. Сейчас стало сложнее юридическое сопровождение медицины.

В последние годы появились возможности в Новосибирске для работы в клиниках и в ведущих центрах, для выполнения диссертаций. Сегодня некоторые лаборатории Новосибирска оснащены приборами последних поколений, что многие позавидуют.