Оглавление книги                         другие публикации

 

К предыдущей статье

 

Статья вторая

ВОЗМОЖНА ЛИ СВОБОДНАЯ
КОНКУРЕНТНАЯ ЭКОНОМИКА В РОССИИ?

 Извинение дилетанта

С опаской приступаю к этой теме, поскольку не являюсь специалистом в экономической науке. Пока шли реформы, еще можно было надеяться: пусть профессионалы и знатоки, попавшие в правитель­ство, делают свое дело, ведут корабль реформ, хотя они и держат нас, дилетантов-пассажиров, в неведении относительно важнейших вех и перспектив дальнейшего пути, но это их капитанское право. Теперь, когда главные реформаторы удалились (или были удалены) от штурвала экономической политики, когда в экономической мысли нет не то что ярких новых идей, но есть даже признаки подавленности и апатии, мне кажется, стало позволительным уже и нам, неспециалистам, обсудить сложившуюся ­ситуацию. Итак, что же лежит в основе затянувшегося социально-экономического кризиса в России?

Первая кардинальная проблема:

слишком большая часть населения России ­по-прежнему полностью экономически зависит от государственной казны.

 

При социализме, когда трудоспособное население почти поголовно имело статус государственных служащих, данная проблема не могла быть даже поставлена. Фиксация заниженных цен, зарплат и пособий позволя­ла за счет огромной разницы внутренних и внешних цен на энергоносители и природное сырье поддерживать социально-экономическую систему в относительной стабильности и даже видимости благополучия в течение десятков лет.

Освобождение цен на товары, открытие границ, прекращение монополии внешней торговли, последующее неминуемое сближение внутренних и мировых цен на сырье и энергоносители привели к резкому падению уровня жизни подавляющего числа россиян, а попытки затормозить это падение c помощью повышения зарплат и пособий из централизованного бюджета ведут к недопустимому росту инфляции.

Вторая кардинальная проблема:

сохранение административной и финансовой зависимости большинства хозяйственных субъектов от государства, соответствующий отказ многих субъектов­ от экономической независимости и ответственности.

 

Казалось бы, акционирование и разгосударствление предприятий идут полным ходом. Но что происходит, когда новоявленные “фирмы”, “концерны”, “акционерные общества” (многие из которых являются по сути дела бывшими “главками”) начинают испытывать экономические трудности? Нет, они не снижают цены на свою продукцию, не продают оборудование, не сдают в аренду простаивающие мощности, не проводят сокращения или реорганизации. Все это излишне, когда банкротство, выплаты долгов и неустоек по суду (основные формы реальной экономической ответственности) фактически не грозят. Активность проявляется только в старом, испытанном направлении: требовать от центрального правительства прощения долгов (или взаимозачета) и предоставления новых кредитов.

Почему же центру, задыхающемуся от полугосударственной безответственной и неэффективной экономики, не сбросить с себя эти тяжкие гири? Почему не провести реальное радикальное разгосударствление? На самом верху реформаторской команды такого рода настроения явно были, но реальные интересы и стереотипы армии чиновничества развеяли эти мечты в пыль. Оказалось, что ноша не тянет, когда она  своя.

Новые кредиты “для поддержания отечественной экономики” прохо­дят через многие руки чиновников и банкиров: кто же откажется от это­го золотого дождя? Это, кстати, хорошо понял Е. Гайдар, но гораздо позднее, чем было позволено человеку его квалификации и роли в ­реформах.

Далее, деньги попадают директорскому корпусу, но теперь уже некому указывать, как их расходовать. В результате они тратятся отнюдь не на техническое перевооружение и подъем конкурентоспособности, а на закупку валюты, на примитивную спекуляцию, установление мил­лионных окладов директорам и “допущенным к столу” (Искандер), на подачки рабочим, чтобы не волновались и не мешали.

Рабочих тоже понять можно, ведь формула рассуждения такова: “Пустись наш завод в “свободное плавание”, непонятно, чем это обернется, слишком тревожной станет жизнь. А вдруг нашу продукцию покупать не будут и обанкротимся? Нет, уж лучше при родном государстве. Начальство съездит в Москву, поднажмет, мы “бастанем”, если надо, глядишь — и выкрутимся”.

Третья кардинальная проблема:

отсутствие условий для роста независимой от государства, социально ориентированной конкурентной экономики.

 

Условий, необходимых для такого роста, довольно много, основные из них общеизвестны: наличие свободных капиталов, свободной рабочей силы с требуемой квалификацией, людей, готовых стать независимыми предпринимателями, надежные правовые гарантии для собственности, свобода распоряжения прибылью, приемлемый уровень налогов.

Этих условий в сегодняшней России практически нет. Более того, независимому экономически субъекту нужны производственные мощнос­ти, здания, а значит — земля. В России пока еще независимость предприятия, стоящего не на собственной, а на арендованной земле, весьма проб­лематична. Слишком хорошо известны замашки наших арендодателей — местных органов власти, тех же чиновников. Кто же будет вкладывать деньги в строительство, производство, развитие при ясной пер­спективе: быть удушенным налогами и мздоимством? Итак, пока земля в России полностью контролируется центральной и местными бюрократия­ми, пока нет нормального земельного рынка, пока нет надежной правовой защиты арендаторов, никакому росту свободной производительной экономики в ней не бывать.

В то же время, слой богатых людей у нас уже появился. Какова же судьба потенциального частного капитала? При нынешних драконовских законах о наследстве (написанных, между прочим, не только из соображе­ний пополнения государственной казны, но и из высоких принципов со­циаль­ной справедливости) накопленные капиталы устремляются по двум руслам.­

Более молодые и беспечные бизнесмены тратятся на иномарки, предметы роскоши, заморские турне. Люди посерьезнее вкладывают деньги в зарубежные банки, зарубежные виллы, причем не только для процентов и красивой жизни, но и для передачи имущества по наследству. Как видим, жизнь берет свое, но столь необходимые для России капиталы уходят. Россия, вместо того, чтобы стать матерью для “новых русских”, местом вложения средств, стабильного жизненного обустройства, остается им мачехой — местом, где нужно быстро взять барыш и бежать. В результате вместо роста среднего класса и процветания получаем “мерзость запустения”, страну люмпенов и временщиков.

Системное решение

Как же подступиться к решению кардинальных проблем? Их особенность еще и в том, что по отдельности они не решаются, но и разом ни за год, ни за три их тоже не решить.

Опыт и теория исторического развития подсказывают следующий общий выход: создавать и расширять­ условия для возникновения и роста новых социально-экономических механизмов, которые, с одной сто­роны, решают кардинальные проблемы, с другой
стороны, способны сосуществовать со старыми фор­мами и постепенно ненасильственно ассимили­­ровать их в силу своей большей цивилизационной эффек­тивности.

Новые социально-экономические механизмы, требуемые для решения поставленных проблем, в принципе хорошо известны: это независимые от государства экономические субъекты (например, промышленные предприятия) с индивидуальной или корпоративной собственностью. Расширяясь и увеличиваясь в числе, они будут предоставлять все больше рабочих мест и освободят государственный бюджет от непосильного груза (решение первой кардинальной проблемы).

Разумеется, этот рост возможен лишь при соблюдении всех условий, указанных в описании третьей проблемы. Среди этих условий на первое место по значимости нужно поставить правовую защиту соб­ственности (включая землю, недвижимость, производственные фонды, отечественный и иностранный капитал) от каких-либо будущих попыток ущемления и экспроприации при изменении политической конъюнктуры, а также правовое обеспечение рынка земли, недвижимости, фондов.

Суть долговременной стратегии

Как же выживать и расти новым независимым экономическим субъектам среди моря полугосударственной экономики, накрепко спаянной с центральной и местными политическими элитами, мафиозными структурами? Здесь без широкой общественной поддержки и проводимой под ее контролем последовательной протекционистской государственной политики не обойтись. Какова может быть суть этой политики?

Необходимо установить и объявить ежегодное неуклонное сокращение государственных ассигнований и ужесточение финансовых условий пользования землей и фондами для предприятий, продолжающих висеть на бюджете, отказывающихся от самостоятельности и полноты экономической ответственности. Даже военно-промышленный комплекс, средства массовой информации, связь и транспорт должны перестать считаться “священными коровами” социализма, их нужно частично и постепенно включать в конкурентную среду.

Исключениями должны стать только образование, медицина, культура, наука как сферы в принципе неприбыльные, но даже их в дальнейшем нужно будет частично переключить на внебюджетные источники: местное и муниципальное финансирование, страховые компании, частные фонды, системы попечительства и т.д.

Многолетняя последовательная государственная стратегия позволит вырастить сеть бирж труда и цен­тров переквалификации — социальных амортиза­т­о­ров­ для неизбежных выплесков свободной рабочей силы.

Закон о банкротстве должен быть сопряжен с надежной защитой рядовых работников предприятия так, чтобы менялись собственники и поставленные ими нерадивые директора, а за большинством рабочих и служащих сохранялись их места.

Важным рычагом должны также стать антимонопольные законы и налоги. Чтобы избежать их пресса, крупные предприятия-монополисты могут высвобождать свои филиалы или даже участвовать в строительстве, становлении новых независимых предприятий.

Общественный и правовой контроль

Вместе со старой партийной властью, партийным контролем, сгинул и глиняный колосс “народного контроля”. Всерьез об этом никто не жалеет. Вместе с тем, в условиях чехарды экономических законов, указов и постановлений, при неразберихе властных отношений руководители полугосударственных предприятий оказались почти бесконтрольными. Но ведь государственные кредиты и инвестиции они получают из народного кармана, от нас, налогоплательщиков.

Во-первых, это означает право общества через своих парламентских представителей ввести ограничения на личные доходы руководства и персонала. Например, можно законодательно установить верхние границы оплаты труда руководителей государственных предприятий, привязанные к разрядной сетке “бюджетников”. Кроме того, необходимо установить более жесткую ответственность, вплоть до уголовной, за расход инвестиций, полученных на развитие производства, не на это развитие, а на зар­платы, премии, покупку валюты и спекулятивную коммерцию.

Во-вторых, все мы знаем, что в государственных контрольных службах работают не инопланетяне, а те же российские чиновники. При любых законах между хозяйственной и контрольной ветвями государства устанавливается взаимовыгодный симбиоз, поэтому необходима третья сила — общественные контрольные комиссии, в которые должны входить местные депутаты, представители рабочих, потребителей. Основная цель этих комиссий — проверка соблюдения законодательных норм, установленных для зависимых от государственного бюджета предприятий, защита денег налогоплательщиков.

Предвижу вопли возмущения со стороны директорского корпуса и его глашатаев: только-только освободились от вечно мешавших работать партийных и “народных” соглядатаев, так ими опять грозятся на нашу голову!

Ответим на это возмущение спокойно, но твердо: не нравится, что лезут в ваши дела? Тогда становитесь  полностью независимыми  от государственной казны, не выпрашивайте льготных кредитов, субсидий,­ инвестиций, прощения долгов и т.п. Как только вы станете на собственные ноги, перестанете залезать в наш общий карман, будете жить и развиваться только с­ продажи своей продукции, так сразу и получите полную вольность: никому уже не будут интересны ваши внутренние дела, лишь бы платили налоги, соблюдали общее законодательство о труде и экологии.­

Данная стратегия направлена на то, чтобы экономическим субъектам чем дальше, тем более выгодно было превращаться из полугосударственных — в независимые. Действительно, за землю и несоб­ственные фонды приходится платить с каждым годом все больше, а из центра денег все равно поступает все меньше. Кроме того, вокруг уже появляются примеры независимых предприятий, которых теперь налогами не удушают, делиться с “верхами” они не должны и ничьим указкам не подчиняются.

Банкротства, да, случаются. Но рабочих и инженеров на улицу не выгоняют, в оплате они почти не теряют, а то, что руководство предприятия меняется на более оборотистое, отзывчивое к нуждам рынка — так это только справедливо.

Совокупность такого рода факторов должна подтолкнуть руководство и коллективы предприятий к полному выкупу земли и фондов, финансовой и административной эмансипации от государства и ответственному хозяйствованию, ориентированному на рынок, а не на инерцию затратной советской экономики. Откуда у предприятия деньги для этого выкупа? Эта проблема имеет много известных решений, назовем хотя бы эмиссию ценных бумаг и банковские кредиты под залог земли и ­фондов.

Достаточно очевидно положительное влияние роста конкурентной независимой экономики, защищенной прочными правовыми гаранти­ями, на:

— заполнение рынка российскими товарами,

— соответствующее укрепление рубля и остановку инфляции,

— возвращение российских капиталов из-за рубежа и приток иност­ранных капиталов,

— выбивание почвы из-под коррупции и теневой экономики и решение других болезненных проблем.

Не очевидно другое: как сделать соответству­ющую стратегию привлекательной для разных социальных слоев России, особенно для широкой общественности (электората центральной и местных властей) и государственных чиновников?

Какой “экономический бум” нужен России?

Принцип привлекательности какого-либо экономического курса для широких слоев населения весьма прост: этот курс должен отвечать наибо­лее актуальным нуждам и жизненным интересам людей. Важнейшие экономические нужды россиян появились не сегодня, они хорошо известны.

На первом месте — жилье, причем сейчас сразу следует делать ставку на благоустроенные собственные дома (коттеджи) и собственные квартиры, соответствующие современным мировым стандартам. Затем следует пища — широкий ассортимент продуктов питания, доступность цен которого должно обеспечивать конкурентное отечественное производство. Далее следуют одежда, предметы быта (мебель, домашняя техника и т.д.) и автомобили.

По сути дела, когда большинство россиян получит доступ к этому нехитрому набору жизненных благ, причем не из-за рубежа в обмен на выкачиваемые ресурсы, и не от государства как поощрение за послушание, а за свой труд, позволяющий купить эти блага у отечественного независимого производителя, тогда можно будет говорить, что в России появились здоровая экономика, средний класс, а значит стабильность и хорошие шансы на дальнейшее процветание.

Итак, России нужны в первую очередь бум жилищного строительства и пищевой промышленности. Возможно ли такое у нас? Возможен ли вообще какой-то “бум” в нашей насквозь больной и порочной эко­номике?

Перекосы экономической активности

Между прочим, как минимум два “бума” мы с вами уже переживаем последние годы.

Первый из них невидимый — это теневой и полутеневой вывоз за рубеж энергоносителей, металла, леса и прочего сырья. Мировое лидерство Эстонии в экспорте редких металлов, месторождений которых никогда не было на ее территории, — характерное тому подтверждение.

Второй “бум”, напротив, протекает перед глазами у каждого в виде растущих, как грибы, коммерческих магазинов, киосков, торгующих зарубежными алкоголем, ширпотребом и продуктами питания. К этому буму перепродаж относится и деятельность сотен тысяч “челноков”.

К буму выкачивания из страны природных ресурсов под вечную песню о том, что “отечественной промышленности нужна валюта”, я отношусь резко отрицательно. Идет прямой расширяющийся грабеж будущих поколений россиян, и никакими сегодняшними экономическими нуждами этот исторический позор не оправдать.

Бум ширпотребной спекуляции имеет определенный положительный эффект: полки наполнились товарами, наращивается сектор независимой от государства экономики, растет поколение предпринимателей, независимых собственников. Но, по большому счету, происходит поддержка не нашей, а зарубежной (в первую очередь, западной, ближне­восточной и китайской) экономики.

Почему же это происходит? Причина общеизвест­на: активность и капиталы направляются туда, где при существующих условиях максимальная прибыль сопутствует минимальной опасности для капитала и имущества. Как же создать такие условия, чтобы капиталы и активность устремились в иное русло — жилищное строительство и современную пищевую промышленность? Есть ли нужные рычаги и средства для ­этого?

Земля: первый ключ к реформам

Чего в России много, так это пустующей земли, причем государственной, т.е. фактически ничейной. Муниципальные и районные власти, сельские советы могут ее продавать с жестким условием использования под жилищное строительство, комплексы с современными технологиями хранения и переработки сельскохозяйственной продукции, независимые предприятия пищевой промышленности.

Далее, что наше правительство научилось делать, так это давать кредиты. Правда, по привычке, десятки миллиардов идут в ВПК, тяжелую и добывающую промышленность. Почему бы хоть раз не решиться на “популистский” шаг: вложить деньги в будущее жилье, в технологии, обеспечивающие многосортье сыров и колбас для народа? Если давать эти кредиты не сразу, а по этапам, отслеживая ход строительства и развития, то можно надеяться, что эти деньги не уйдут в песок, как обычно у нас бывает. Кроме того, появление земельных собственников откроет другую возможность: коммерческие банки дадут кредиты под залог земли.

Нельзя сказать, что нынешнее правительство игнорирует первостепенные для общественных настроений проблемы жилья и питания. Есть новые решения и подходы, но в целом сохранились стереотипы старой советской централизованной затратной экономики. Это касается и новейших программ по жилью, и последних многотриллионных проектов подъема агропромышленного комплекса и фермер­ских хозяйств.

У нас никак не могут (не хотят?) понять, что создать правовые и налоговые условия для нового экономического бума — привлечения част­ных капиталов и заинтересованных предпринимателей — это совсем не то, что на сталинско-хрущевско-брежнев­ский манер объявить о новой государственно-всенародной кампании и “вбухивать” в нее ежегодно деньги и производственно-сырьевые фонды.

Ключом к подъему жилищного строительства является доступ к собственности на землю, перспектива стать частными домовладельцами, крупными собственниками городской недвижимости. Будущие домовладельцы способны взять на себя и коммунальное обслуживание многоквартирных домов, ослабить эту тяжкую для государственной казны ношу. Квартиры в таких частных домах могут как продаваться, так и сдаваться в аренду. При нормальных законах, защищающих права и безопасность жильцов, им нечего бояться быть выкинутыми на улицу частным арендодателем.

Планы “поддержки фермерства” наводят на мысль об очередной афере гигантского масштаба: самим ведь фермерам денег почти не дают. Вместо этого продолжается дотирование химических и машино­строительных монстров, чтобы они сбавили цены на удобрения и технику. Слишком хорошо известно, к каким потерям ведет такой подход, но какой подход лучше?

Начинать надо вообще с другого конца — первым делом обеспечить прибыльность самого сельского хозяйства. Массовое падение поголовья скота за последний год — это не близорукость крес­ть­ян, а следствие экономической безысходности. На приемных пунктах мясокомбинатов столь низкие расценки, что держать скотину стало убыточно. Но на прилавках мясопродукты отнюдь не радуют дешевизной, это нам, горожанам, известно. Цены накручиваются не в 2-3, а даже в 5 и более раз. Сходная картина имеет место и для всей остальной сельской продукции. Значит именно здесь узкое место. Правительство должно соз­дать условия для появления сотен и тысяч новых независимых посредников между селом и городом — цехов по производству колбас, сыров, ­масла, сметаны и других молочных продуктов, круп, макаронных изделий и т.д. Конкуренция — это не только понижение цен для покупателя, но и борьба за продавца — того же фермера — путем повышения заку­почных цен.

При появлении этой массы независимых посредников можно будет надеяться на расширение ставшего выгодным сельского хозяйства, но как же быть сегодняшним фермерам и остальным сельчанам? Дайте им землю в настоящую собственность, и любой банк под залог земли даст самый льготный кредит. Для фермера эти деньги — не даровая дотация, он их в пыль не пустит, купит лишь ту технику, те удобрения, без которых обойтись нельзя. Остальная продукция “агропромышленного комплекса” должна быть резко снижена в цене. Это тяжкий, но необходимый урок для наших машиностроительных монстров — пусть перепрофилируются на малогабаритную, многофунк­циональную технику, в которой нуждаются сегодня новые пахари.

Освобождение от налогов —
путь к новому экономическому буму

Есть еще один рычаг, для которого нужны смелость и нетрадиционное мышление. Почти все независимые производители задыхаются под бременем налогов, этим объясняется “теневизация” экономики и утечка капитала за рубеж. Почему же в наиболее социально-значимых сферах (жилье и питание) не освободить независимых производителей от налогов вообще, например, на ближайшие десять лет? Причем, после установленного срока можно законодательно закрепить наращивание налогов до уровня общегосударственных не быстрее, чем на 5% каждый год.

Если решиться на такой шаг, то необходимо законодательно запретить будущим властям вводить эти налоги до установленного срока при любых сменах правительств, парламентов и президентов. Я убежден, что когда в нешуточность этой меры поверят, не только российские капи­талы вернутся вспять, но и начнется серьезный приток иностранных инвестиций.

Можно спросить: как же так? Все остальные будут налоги платить, а строители, пищевики и их инвесторы получат сверхприбыль. По какому праву? На это нужно ответить твердо: пусть обогатятся, пусть даже разъедутся со своим богатством в чужие края, но жизнь в России за эти десять лет уже преобразится, россияне будут жить в собственных благоустроенных домах и хороших квартирах, в магазинах будет не только импортное, запредельное по ценам, а отечественное и доступное товарное изобилие.

Но это даже не главный результат предлагаемого пути. Самое важное — психологический эффект для широких масс обездоленных сегодня российских граждан. С каждым годом, даже с каждым месяцем будут видны явные перемены, станет ясно: дома строятся, доступные товары появляются, реформы идут и нужны они не кому-то там наверху и не Западу, а нам, простым людям, которым надоело годами жить в рабочих общежитиях, коммуналках и “хрущобах”, до старости ждать очереди на жилье, ограничивать свой рацион хлебом, картошкой и макаронами.

Какая же роль в этой ситуации у ВПК, у отечест­венной тяжелой индустрии, машиностроения? Дейст­вительно, та “конверсия”, когда после электронного оружия начинают штамповать кастрюли, кажется порождением то ли выходцев из щедринского Глупова, то ли и впрямь результатом чудовищной “антинашей” диверсии. А вот создание новейших элект­ронных технологий для той же пищевой промышленности или производства современных строительных материалов — это задача не простая, совсем не стыдная и очень благодарная.

Зачем чиновникам свободная экономика?

Этот вопрос является наиболее трудным и щекотливым. Действительно, зачем все эти гуманистические начинания нужны сегодняшним, уже стоящим у кормила экономической власти реальным политикам и чиновникам? Пожалуй, никому из них это не нужно, кроме горстки отпетых рыночных идеалистов — “белых ворон”.

О борьбе с бюрократизмом у нас не вспоминают давно, и это не случайно. Разбухание центрального чиновничьего аппарата идет непомерными темпами. Для демократов, как и для коммунистов, закон Паркинсона остается непреложным. Чем же грозит реальное освобождение экономики от государства для ключевых фигур в президентском, правительственном, парламентском и многочисленных министерских, комитет­ских аппаратах?

Функции централизованного “регулирования” отмирают или переходят к независимым финансово-промышленным структурам, следовательно, соответствующие секторы чиновничьей пирамиды оказываются не у дел, должны быть сокращены. Но это еще полбеды. Те, кто уже заняли кабинеты и кресла, годами могут доказывать свою нужность. Хуже другое — через “департамент” или “отдел” почти перестанут проходить  большие деньги.  Все это резко снизит статус и благополучие аппаратных деятелей. Они-то и стали невидимым, но непобедимым фронтом на пути всех попыток реального разгосударствления экономики.

Чем определяется ранг чиновника? Не величиною кабинета и даже не зарплатой, а общим количеством государственных подчиненных и величиною денежных сумм, которыми он и его люди вправе распоряжаться. Какую же роль в этом играют результаты деятельности, выраженные, например, в показателях роста или падения производства в отрасли? Рост трактуется как эффект предыдущего расширения аппарата, а ухудшение показателей является сигналом о том, что необходимо резко “повысить управляемость”, т.е. нарастить штаты и увеличить суммы проходящих через них кредитов.

Ключ к реформе аппарата
государственной экономики

В новой стратегии реформ должен быть заложен некий “противомеханизм” по отношению к этой “био­логии” аппаратного роста. Нужно установить принципиально новые критерии внутренней административной и внешней общественной оценки деятельности руководящих кадров в аппаратах управления экономикой. Главным критерием должна стать эффективность управления, понимаемая как отношение (дробь) показателей деятельности всей отрасли (с непременным включением независимых от государства экономических субъектов) к штатам, расходам на их содержание, общей сумме полученных отраслью государственных кредитов и иных бюджетных “вливаний”.­

Отраслевые показатели исчисляются десятками и нередко затуманивают суть дела. Я бы выделил два простейших: насыщенность рынка отечественными товарами данной отрасли, причем более дешевыми, но не худшими по качеству, чем импортные, а также исправность выплаты долгов и налогов.

При этих условиях направленность деятельности аппаратного руководителя должна быть примерно такова: малой командой и малыми деньгами создать такие условия для производителей в отрасли (как подчиненных, так и независимых), чтобы они сами встали на ноги, не просили больше льготных кредитов и бюджетных “вливаний”, составили бы конкуренцию импорту, чтобы выгоднее им было платить долги поставщикам и кредиторам, налоги государству, чем уклоняться от этих выплат.

Итак, важнее должен быть не тот начальник, у которого в подчинении 500 человек, который вытягивает из казны для своей отрасли миллиарды и триллионы рублей, а тот, чья команда из 20 человек обеспечила условия для саморазвития свободных предприятий отрасли, которые способны уже не опустошать казну, а пополнять ее налогами.

Куда же денутся остальные 480 чиновников, если взять наш условный пример? Ведь по всей Москве чиновничья армия исчисляется не десятками, но сотнями тысяч, а во всей России — миллионами. Всем ясно, что на завод, в школу, в вуз этих людей уже не заманишь. Частные предприниматели из них тоже вряд ли получатся — другой стиль мышления и жизни. Сталкивать эту влиятельнейшую социальную группу в ряды “непримиримой оппозиции” недопустимо: это неминуемо приведет к новым политическим потрясениям и возврату к худшим формам социализма. Как же решить эту социальную проблему?

По-видимому, речь должна идти о выращивании новых финансовых, биржевых, юридических, страховых и прочих структур, создающих условия для саморазвития свободной экономики прежде всего в сфере жилищного строительства, пищевой и легкой промышленности. На пустом месте эти структуры не возникнут, поэтому нужна специальная программа постепенного и неуклонного отделения от государства избыточных частей министерств, департаментов, комитетов, президентских структур и т.д. То же касается и раздутого аппарата управления экономикой в центрах областей, краев и республик. Иначе говоря, в сфере народного хозяйства необходимо разгосударствление самого государства.

Вопрос, с которого было начато рассуждение, остается: нужен ли переход в независимые от государства структуры самим чиновникам? Снова придется дать отрицательный ответ — практически никому из них это не выгодно. План почти безнадежный. Рассчитывать на него можно лишь постольку, поскольку нет лучшего.

Если во главу реформ встанут политики и экономисты, действительно заботящиеся о нуждах народа, если новая стратегия получит широкую общественную поддержку и правовое закрепление, то в этих “клещах” чиновникам придется по крайней мере сместить акценты в способах достижения и сохранения своего благополучия. Обогащаться ведь можно не только от подношений за предоставление льготных кредитов, лицензий, квот, но также за счет занятия ключевых мест в новых независимых финансовых и промышленных структурах в сфере жилищного строи­тельства и пищевой индустрии — ведь российский спрос в этих сферах ненасыщаем.

Абсурд и надежды

Я в полной мере осознаю, что при нынешней чехарде в органах влас­ти, небывалом разгуле коррупции и росте теневых криминальных структур, неравновесии социальной среды, причем с признаками массовой ­истерии и кликушества, говорить о многолетней последовательной политике разгосударствления просто абсурдно.

Да, практически никаких благоприятных факторов для такой политики нет, а неблагоприятных — море разливанное. Но по мне лучше абсурдные проекты, чем малодушное смирение перед абсурдной действительностью. Опять же история учит, что самые абсурдные и сумасшедшие идеи типа древне­греческой “элевтерии” (свободы) или “демократии” (народовластия), родившись в мире сплошных деспотий, угнетения и рабства, иногда пробивали себе дорогу и если не преображали пол­ностью окружение, то по крайней мере существенно раздвигали границы мрака.

В этой статье в эскизном виде даны самые общие решения кардинальных проблем. Они представлены “на бумаге”, но в России все благие идеи обычно упираются в “овраги”.

Самые глубокие отечественные “овраги”, на мой взгляд, заключаются в проблемах российской власти и российского менталитета. О них-то и пойдет речь в следующей, заключительной статье.

 

Оглавление книги                         другие публикации

 

К следующей статье