Оглавление книги                       другие публикации

к предыдущей статье

Статья третья

ОВРАГИ И ГОРИЗОНТЫ

Постановка вопроса

В предыдущей статье в самых общих чертах был представлен возможный выход России из затянувшегося социально-экономического кризиса. Речь шла об условиях саморазвития независимой от государства, свободной, конкурентной и эффективной экономики, о реальной возможности и необходимости бума жилищного строительства и бума пищевой промышленности, о механизмах, препятствующих аппаратному росту, о “разгосударствлении государства” в хозяйственной жизни страны.

“Гладко было на бумаге, но забыли про овраги” (к русским пословицам мы еще будем обращаться в этой статье). “Овраги” на пути к свободной российской экономике — это наше политико-правовое устройство,­ а также некоторые устойчивые комплексы стереотипов социального мышления, поведения и жизни в России, которые далее будем обозначать как “российский менталитет”.

Возможна ли и какая требуется трансформация традиционного устройства нашей социальной жизни и традиционного менталитета? — вот вопрос, требующий самых серьезных размышлений, если мы твердо решили двигаться к процветанию России через рост свободной конкурентной экономики (кого привлекают иные пути, для того и вопрос этот не стоит).

Обращение к себе, к мышлению и духу своего народа чревато бесплодным самокопанием, а также самобичеванием и национальным бахвальством, которые, как у нас водится, могут плавно перетекать друг в друга. Поэтому, чтобы не застревать в “оврагах”, представим и “горизонты”: далекие, быть может утопические перспективы России со свободной экономикой и зажиточными гражданами, перспективы ее геополитической, культурной и нравственной роли в будущем мировом порядке.

Архетип российской власти

Можно ли при нынешнем политико-правовом устройстве России реа­лизовать изложенные в преды­дущей статье социально-экономические предложения, предполагающие, в частности, надежную правовую защиту собственности, защиту ростков свободной российской экономики? Нет, нельзя.

Пусть этот тезис осудят историки, но неизменный архетип русской и российской власти восходит, на мой взгляд, к тем временам, когда наши князья получали ярлыки из Золотой орды, дававшие им право вместо баскаков собирать дань со своего народа. Русская власть подавляла и даже истребляла непокорных русских единоверцев едва ли с меньшей жестокостью, чем это делали иноверцы монголы. Много воды утекло с тех пор, много форм русской и российской власти переменилось. Но трещина отчуждения и взаимной безответственности между властью и народом, как мы видим, не заросла и по сию пору.

В России во все времена, на всех уровнях главенствовала власть, а не право. Отмечали это многие, назову хотя бы философа С. Франка и историка Д. Лихачева. По этому признаку Россия всегда была ближе к Азии, чем к Европе, ближе к Востоку, чем к Западу.

Но в Японии, на Тайване, в Сингапуре, даже в Китае последних лет достигнуты большие успехи в экономическом развитии. Так ли уж жестко связаны с процветанием европейские принципы права и свободной от государства экономики? Действительно, жесткой связи нет. Но японская, китайская власть и государственность коренным образом отличаются от российской. Там имеют место патернализм и корпоративность — реальная забота верхов о низах, чувство фирмы и даже всей нации как единой семьи, подчеркиваю, реальное чувство, выраженное в реальной деятельности и экономической политике, а не демагогическое пустословие.

Российскую власть почти всегда характеризовала отчужденная безответственность  по отношению к чаяниям низов, непримиримая ревность к благополучию, независимости и влиянию, если они приоб­ретены без причастности к власти. Власть была безжалостна не только   к “смердам”, “черным” и “подлым” людям. Расправы над боярами, над вольными торговыми городами, систематическая экспроприация части купеческих капиталов в царскую казну, изгнание большевиками “капи­талистов”, уничтожение нэпа и “кулаков” имеют в этом смысле один корень.

Не верю я в волшебное преображение российской власти. Какие бы демократы ею не овладевали, оскал вековых привычек не исчезнет. Нашу власть можно ограничить и сделать ответственной  только через право, когда оно получит реальную независимость и широкую общественную поддержку.

Российские власти разного уровня, в руках которых сегодня остается вся земля с ее богатствами, почти вся промышленность и нити жизнеобеспечения подавляющего большинства населения, уже многое сделали для удушения независимых экономических сил (кооператоров, фермеров, частных предпринимателей), нового их подъема власти не потерпят. Как же защитить ростки независимой конкурентной экономики?

Билль об Экономических Правах

Как бы ни сложилась дальнейшая судьба Конституции, принятой в декабре 1993 года, ее сахаровская по замыслу и духу глава о правах личности призвана служить надежным щитом для защиты граждан от неизбежных в России посягательств государственной власти. В то же время, отсутствие приемлемых с точки зрения свободной экономики  законов о земле, недрах, собственности на средства производства, ­соб­ственности на недвижимость, о защите частных капиталовложе­ний, наследовании и других законов того же ряда обусловило лапидарность и абстракт­ность конституционных статей о защите экономичес­ких прав.

Станем на минуту оптимистами и допустим, что наш парламент (если не нынешний, то следующий) дозреет до принятия такого рода законов. Что же помешает при смене политической обстановки отменить эти законы или внести поправки, кастрирующие их суть? Сказанное выше об архетипе хищной и ревнивой российской власти позволяет быть уверенным, что попытки государства ущемить граждан в их экономических правах и свободах сами собой не прекратятся. Правовым барьером для этих посягательств должен стать документ, равный по своему статусу самой Конституции и столь же недоступный для уродования конъюнктурными поправками.

Я условно называю этот несуществующий пока документ “Биллем об Экономических Правах” и утверждаю, что без такого рода дополнения к Основному Закону в России никогда не будет ни свободной конкурентной экономики, ни зажиточного среднего класса, ни стабильности, ни процветания.

“Билль” отнюдь не обязательно должен защищать только индиви­дуальную собственность, пусть он защищает также собственность сель­скохозяйственных, индустриальных и иных коллективов (кооперативов, товариществ), важна гарантия экономических прав граждан и их сообществ по отношению к государственным органам управления.

Совершенно иное отношение должно быть в документе к так называемой “собственности” самих органов и частей государства: республик, краев, областей, районов, городов, министерств, госкомитетов, многочисленных академий и т.д. Есть несколько критериев реальной собствен­ности, но я бы предложил поставить во главу угла два следующих:

— использование, поддержание и воспроизводство предметов собственности собственник должен обеспечивать самостоятельно, без привлечения государственных субсидий “сверху” или государственных же налогов “снизу”;

— собственность неразрывно связана с экономической ответственностью, т.е. расплатой по имущест­венным искам и реальной возможностью банкротства.

Несложно показать, что этим критериям так называемые “федеральная”, “республиканская”, “муниципальная”, “областная”, “министерская”, “академическая” и иные “собственности” не удовлетворяют. Руководство любой республики или области, любая мэрия или академия никогда не откажутся от государственного финансирования “снизу” или “сверху”, никогда не согласятся даже с абстрактной перспективой банкротства. Значит речь должна идти не о праве собственности, а лишь о праве распоряжения.

Билль об Экономических Правах должен также предусматривать и защищать эти права, но по другим меркам. Более того, главное внимание в документе должно быть направлено на защиту земли, недр, коммунальных объектов, средств налогоплательщиков от злоупотреблений чиновников-распорядителей. Иначе говоря, экономические права — это не только  права собственности, но также  права  гласного общественного  к о н т р о л я  над государственными органами, которым вверено распоряжаться  не-собственностью.

Почему же россияне веками терпят чиновничий беспредел, но в то же время настолько ревниво относятся к независимому богатству (чтобы не сказать: ненавидят его)?

Есть массовое убеждение, пожалуй, не слишком далекое от действительности, что в нынешней России честным трудом и честным бизнесом, направленным на народное благо, много денег не заработаешь. Значит закрепление прав собственности — это легализация тех, кто нажился, к примеру, на распродаже леса, металлов, нефти, теневых спекуляциях недвижимостью, а то и на наркобизнесе.

При составлении “Билля” необходимо учитывать эту широко распространенную установку, ведь народ должен поверить в новые законы и, как сказал Гераклит, “драться за них, как за крепостные стены”. Защита собственности должна совмещаться с возможностью частного и общественного иска о незаконности приобретения этой собственности. В то же время, мы должны смириться с принципом презумпции невиновности. Ведь если отказаться от него, то не преступники, а мы все станем беззащитны перед государством.

Кроме того, трепет перед властью и ненависть к “капиталистам” объясняются особенностями российского менталитета, и мы еще вернемся к этому вопросу.

Как решать имущественные конфликты?

Нынешние политические баталии выражают и прикрывают глубинные процессы дележа сфер влияния и контроля над российскими богатст­вами. (Скандально известные примеры захвата административных ­зданий в Москве — лишь рябь на поверхности этих невидимых процессов.) ­Каким может быть рациональное и принципиальное решение соответству­ющих проблем?

Первый шаг очень прост: переподчинить органы правопорядка (к при­меру, тех самых милиционеров, которых, в конечном счете, используют для захвата конфликтного имущества) так, чтобы они выполняли указания не мэрии, не своего министерства, не правительства, даже не президента, а только постановления независимого суда, вынесенные в соответствии с законом после открытого и состязательного судебного разбирательства.

Просто сказать, да не просто сделать. Не знаю, сколько Россия будет ждать этой нехитрой реформы, но без нее мыкать нам горе, пока верхи занимаются дележом власти и российских богатств, дележом жестоким, нередко кровавым и, что самое печальное, возобновляющимся каждый раз при захвате власти новыми лицами и их командами.

Есть ли достаточная законодательная база, авторитет, независимость, профессиональные силы и квалификация у нынешней судебной власти для передачи ей столь ответственных функций? Скорее нет, чем да, но это не повод для откладывания реформы. Выносить судебные решения можно хотя бы по нынешним законам, по прецедентам, а также из общих принципов Конституции и в будущем — Билля об Экономических Правах. Опыт, авторитет и сами законопроекты появятся в самой практике открытого и легального решения имущественных конфликтов.

Вместе с тем, появляется новая цивилизационная задача для России — расширенное воспроизводство юридических кадров, особенно в сфере экономики, финансов, налогов, прав собственности.

 После “победы демократии” все партшколы с их солидными апартаментами плавно трансформировались в “кадровые центры”, которые продолжают готовить чиновничью номенклатуру. Без чиновников не обойтись, спору нет. Но свободной и процветающей Россия станет только тогда, когда приоритеты в образовании, финансировании, уважении будут не у чиновников, а у юристов, когда конфликты социальной жизни будут решаться не в кабинетах начальства, а в залах суда.

Право и власть в российском менталитете

Еще пару лет назад термины “правовое общество”,­ “частная собственность”, “независимое предпринимательство” не сходили с уст людей и газетных страниц. Затем энтузиазм заметно угас. После выстрелов по зданию парламента и обескураживающих итогов декабрьских выборов 1993 г. само обсуждение перспектив “правового общества” в России может показаться наивным и прекраснодушным: какое же право может быть в этой дикой и безнадежной стране?

Приходится признать, что у этого пессимизма есть основания, причем лежащие в самой глубине наших цивилизационных стереотипов, всего российского менталитета. У нас есть неискоренимое презрение к праву, законам и “законникам”.

“Ворон ворону глаза не выклюет”, “Плетью обуха не перешибешь”, “Закон, что дышло...” — эти пословицы нам слишком хорошо известны, смысл их даже несколько стерся от частого употребления. В сборнике Владимира Даля “Пословицы русского народа” есть и другие, полузабытые, в подавляющем большинстве которых народ выносит самый жестокий приговор не только нечистым на руку судьям, неправому суду, жестоким законам, но и самому принципу права и законности.

“От вора беда, от суда скуда”, “Правое дело, а в кармане засвер­бело”, “То-то и закон, как судья знаком”, “На деле прав, а на бумаге виноват”, “Суд да дело — собака съела”, “Чье дело? — Старосты. — А кто судит? — Староста”, “Судья в суде, что рыба в пруде”, “Чья сильнее, та и правее”, “Сила закон ломит”, “Несподручно теляти волка лягати”, “Лошадь с волком тягалась — хвост да грива осталась”, “Сильную руку Богу судить”, “Не будь закона, не стало б и греха”, “Про нужду закон не писан”, “Кто законы пишет, тот их и ломает”.

Когда я привожу эти пословицы, мне обычно возражают, что их отбор тенденциозен. Это так. В действительности народное сознание амбивалентно. Ученым известно, что в фольклоре любого народа почти на каждую пословицу найдется своя “противопословица”. Что-то можно найти и у Даля о неподкупных судьях, нелицеприятном суде и справедливых законах. Но таких пословиц не в пример меньше, и выражают они скорее безнадежную тоску по несбыточному, чем почтение. В то же время почтение, уважение, смирение и страх выражаются по отношению к всемогущему Богу, самодержцу царю, а также почти ко всякой власти и силе. Кроме того, есть пословицы, само существование которых свидетельствует о бездне правового нигилизма в российском сознании:

 “Все бы законы потонули, да и судей бы перетопили”,

 “Хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили”.

Эта вера в добрую “правду”, в доброго нового Хозяина (барина или директора, царя, вождя, генсека или президента), который, наконец, станет нам доброй властью и установит добрый порядок (если надо, то потопив все крючкотворные законы), — вот глубинный стереотип, который во многом определяет по сию пору наше мировоззрение и социальное поведение. Хорошо известно также, что правовой нигилизм подчинен­ных “низов” крайне удобен такому же нигилизму властвующих “верхов”.

Почему мы не любим “капиталистов”

Универсум властных, а не правовых отношений в России, определяет и стереотипы отношения к крупной частной собственности, наемному труду “на капиталиста”. Все мы были наемниками у государства и почти никому это не было обидно. Начальство нами помыкало, но было и утешение: если пожаловаться “высшему” начальству ( в партком, в газету и т.д. — до ЦК КПСС), то “сверху” могут и приструнить. Жаловались далеко не все, но мысль о том, что на каждого начальника есть своя управа в лице высшего начальника, как-то смиряла с ­действительностью.

Что же происходит, когда людям с такими убеждениями предлагают наниматься к независимым от государства “капиталистам”? Угроза помыкательства со стороны нового начальства — та же, а надежды на управу “сверху” — никакой. Вот реконструкция, упрощенная конечно, сегодняшнего массового настроения, на котором, в частности, играют коммунисты: “не хотим работать на капиталистов, хотим работать только на общее благо Родины, верните нам светлое социалистическое прошлое”.

Оборонное сознание

Наряду с гипертрофией власти и правовым нигилизмом, для российского менталитета, особенно в широких слоях малообразованного населения, характерен довольно высокий уровень ксенофобии — недоверия и боязни иностранцев, что выражается, в частности, в известном явлении “оборонного сознания”. Это сознание не раз позволяло русским мобилизовывать силы для отпора внешней военной агрессии, но медаль имеет и оборотную сторону. В наше время, когда видимой опасности военной агрессии нет, определенные силы используют оборонное сознание для внушения опасности “распродажи Родины” при привлечении в Россию иностранного капитала, при введении купли-продажи земли и производственных фондов.

Во всем мире люди выбиваются из сил, чтобы привлечь в свои страны капиталы из-за рубежа. Никто пока не торопится вкладывать их в беспокойную, непредсказуемую Россию, но многие россияне уже заранее преисполнены враждебности. Почему? Неверие в право, в то, что разумными законами и налогами можно направить любые капиталы на процветание Родины, а не на ее распродажу, вот суть этого явления. А есть ли реальные основания для самого этого опасения?

Есть, и немалые. Любителей легкой наживы хватает во всем мире. Приезжая в Россию, они не вкладывают капиталы в подъем производства, а поступают куда проще и платят дешевле: подкупают дирек­торов, чиновников местной власти и получают доступ к ценнейшим ресурсам по бросовой цене. Так значит, это правда, что Россию грабят? Правда, конечно! Но грабят ее наши родные российские чиновники, стоящие у кормила хозяйственной и территориальной власти в стране. Грабит сама российская власть, презирающая закон и право еще больше, чем отчужденный от собственности российский народ. Однако умелой пропагандой ненависть направляется на “демократию”, “свободу”, “рынок”, “иностранный капитал” и прочих врагов Святой Руси и Советской России.

Свергнуть “оккупационный режим” — значит открыть “сорок тысяч вакансий” (Россия — не Франция, здесь счет пойдет на миллионы) для новых чиновников, которых “буржуазным правом”, конечно, никогда и никому не ограничить.

Без коренного перелома стереотипов ксенофобии, правового нигилизма и неоправданных надежд на новую “справедливую”, “народную” власть Россия опять может соскользнуть в свой исторический цикл: стагнация — развал — внешнеполитическое поражение — бунт — узурпация власти — подъем милитаризма и внутренние репрессии — новая стагнация.

Возможна ли трансформация менталитета?

Целенаправленные переломы мировоззрения в России уже проводились, но обычно насильственным путем (Иваном Грозным, Петром I, Николаем I, большевиками, Сталиным). Возможна ли ненасильственная, цивилизованная трансформация российского менталитета?

Как ни странно, такие исторические прецеденты тоже были: это огромное общественное влияние Новикова, а затем Карамзина с их проповедью человеколюбия и нравственности, это обновление социальных ориентиров в земском движении, экстраординарное духовное воздействие Льва Толстого на общественное сознание. В ХХ веке можно назвать влияние на общество идей шестидесятников, а затем правозащитников и диссидентов. Плодом перестройки стали неустранимые уже из нашей жизни принципы гласности и свободы слова, многопартийности и реальной выборности властей. И все-таки вопрос остается: возможна ли вообще ­целенаправленная смена глубинных стереотипов и ценностей национального менталитета?

Это сложный специальный вопрос философии, культурологии, этики. Решение его в рамках направле­ния “конструктивной аксиологии”* состоит в том, чтобы через просвещение, общественные дискуссии, обсуждение программ реформ и законопроектов изме­нять только внешние, частные, исторически тупиковые­ формы стереотипов, оставляя в неприкосновенности глубинные ценности менталитета и опираясь на них.

Поражение как плодотворный урок

Рынок, конкуренция, право, защита частной собственности до сих пор остаются чуждыми “русской душе”. Прямая пропаганда соответствующих идей дает скорее обратные результаты. Нужен путь через ценности, внутренне, природно присущие российскому менталитету. Важнейшую из них сегодня подсказывает сама жизнь. В чем наиболее ущемлены россияне в результате событий последних лет? Не распад СССР, не исчезновение иллюзий о светлом будущем, даже не бедность. Попрано их достоинство. Именно ценность достоинства является сегодня ключом к российскому менталитету. Достоинство гражданина России — вот стяг для консолидации самых разных общественных и политических сил.

В последнее время мы очень часто проводим тревожные аналогии российской ситуации с Германией­ начала 1930-х гг. Фашизм в Германии был следствием поражения и унижения достоинства нем­цев в I Мировой войне, это так. Но почему не вспомнить их выход из ситуации тяжелейшего поражения во II Мировой войне и нравственное преодоление в Западной Германии этого тотального национального унижения?

Тогда на первое место были поставлены достоинство и права личности, с тех пор эти ценности закреплены в первом параграфе первой главы Конституции ФРГ, а теперь — всей Германии. Заметим, что вместо достоинства “великой арийской расы”, которое требовало военной мощи и завоеваний, пришло достоинство  отдельной  личности, требующее обеспечения условий, при которых каждый человек своим честным трудом мог достичь благосостояния, реальной свободы и независимости, а значит и уважения со стороны окружающих. Немцы своего достигли:­ последние десятилетия во всем мире их уважают никак не меньше, чем прошлых победителей: американцев, русских, англичан и французов. Разумеется, нынешнее процветание Германии, ее экономическое лидерство не могут быть объяснены только трансформацией немецкого менталитета, но задуматься есть о чем.

Россия также пережила тяжелое поражение в затяжной и бескровной “холодной войне”. Между прочим, в последней российской Конституции, как бы ни сложилась ее дальнейшая судьба, есть немаловажный момент — закрепление человеческого достоин­ства как главной ценности в первых же строках документа. Теперь требуется глубинное переосмысление содержания этого понятия.

В разных сословиях и в разные исторические периоды достоинство в России понималось по-разному. Однако есть некий инвариант — это причастность к власти. Подданные царской империи и совет­ские граждане, живя в большинстве своем в тесноте и нищете, были преисполнены нацио­нальной гордости. Эта странная гордость проистекала из причастности к власти над огромными территория­ми (“от моря и до моря”, “одна шестая часть суши”, “широка страна моя родная”), а также над многими народами и народностями.

Теперь территория существенно сократилась, многие народы стали суверенными, влияние на мировые события снизилось. Бедность и неустроенность нашей жизни, которые особенно обнажились после открытия границ и культурной коммуникации, стало нечем компенсировать. Только новое закрытие границ, милитаризация, тоталитаризм с неизбежными кровавыми репрессиями могли бы временно восстановить российское ­достоинство в его традиционном понимании причастности к власти. Но возможно ли для нас иное понимание?

Оглянемся на историю

Итак, достоинство должно быть осмыслено как независимость личности от власти. Такое понимание отнюдь не чуждо российскому менталитету, в доказательство чего приведу следующие пословицы: “Вольность всего дороже”, “Воля — свой Бог”, “Белый свет на волю дан”, “Живем не тужим, никому не служим”, “Вольному — воля, ходячему — путь”, “Пташке ветка лучше золотой клетки”.

Тут же придется указать и на примеры многочисленных “противопословиц”: “Своя воля — клад, да черти его стерегут”, “Волк-то на воле, да и воет доволе”, “Боле воли — хуже доля”, “Неволя пьет медок, а воля — водицу”. Противоречие есть, и у него есть серьезные исторические основания.

Вольные новгородские купцы гордились не причастностью к власти, а независимостью от нее. Боярская знатность (“мы не царские холопы, мы сами рюриковичи”), честь русского дворянина и офицера, казацкая вольница, зажиточная свобода сибирского крестьянства, интеллектуальная оппозиция россий­ской интеллигенции и земщины, правозащитного движения — вот исторические проявления достоинства как независимости от власти.

В то же время, российская власть во всех своих формах с завидным постоянством расправлялась с непокорными. Вольный Новгород был осаждаем и граблен великими князьями  десятки раз, но всякий раз поднимался, пока опричники Ивана IY не вырезали его вчистую. Бояр истребляли семьями. Поднявшихся офицеров-декабристов частью повесили, остальных сослали. До казаков руки не дотягивались, но их самих стали использовать в качестве жандармов. Как уже в советское время обходились с “троцкистами”, “кулаками”, “спецами”, “право-левой оппозицией”, “космополитами”, а затем с инакомыслящими и правозащитниками, тоже хорошо известно.

В условиях правового нигилизма вольность, свобода могли выражаться только как бегство или бунт против власти. Власть же светская, вмес­те с властью духовной (церковью, идеологическим управлением) делали все, чтобы очернить вольность как “своеволие”, чтобы внушить по­нятие о свободе как “осознанной необходимости” подчиниться линии партии.

Достоинство же человека понималось весьма хитроумно.

Традиция “Домостроя”

Формулу достоинства дает русский “Домострой”, являющийся не только значительным культурным памятником, но одним из столпов ­традиционного российского нравственного и гражданского воспитания. Согласно “Домострою”, достоинство (честь) человека определяется его способностью обустроить, содержать “дом” (семью, двор) и верно служить “господарю” (князю, царю, а в позднейших интерпретациях — Отечеству).

Формула вполне годится и для нашего времени, если только ввести в нее необходимые уточнения.

Чтобы  самому содержать семью ( а не быть на пайке у государства), нужна защищенная правом собственность. Разумеется, материальные средства производства окажутся далеко не у всех в руках, но зато каждый человек должен быть уверен, что своими неотъемлемыми “средствами производства” — квалификацией и интеллектом — он может распоряжаться свободно по своему усмотрению. Гарантию же такой свободы дает только  конкуренция независимых работо­дателей. Пока подавляющее большинство работодателей являются органами одного монополиста-государства, нашей квалификацией, трудом, интеллектом будут пользоваться за бесценок — за “пайку” на выживание. Для прикрытия этого грабежа и использовалась во все времена компенсаторная гордость причастности к большой власти. Без множества независимых собственников-работодателей первая часть формулы достоинства “самому содержать свою семью” останется пустым звуком.

Подозрительно многосмысленной является красивая фраза “служить Отечеству”. Опираясь на нее, российское государство всегда распоряжалось личной жизнью, свободой и “собственностью” своих граждан. В этом смысле государственное крепостничество, рекрутские наборы (фактически на всю жизнь и без спроса о желании), прикрепление крестьян к колхозам, а рабочих — к заводам, “разнарядки” на индуст­риальные стройки, целину, на Север, на БАМ и т.д. — все это явления одного ряда.

Кроме военного призыва (общеобязательный принцип которого стоит под вопросом), служба Отечеству — свободной, а не тоталитарной России — должна пониматься в двух главных смыслах:

во-первых, служить Отечеству, значит исправно платить государству налоги из доходов от своей профессиональной деятельности, и это непременный долг каждого;

во-вторых, служить Отечеству, значит участвовать по мере сил (духовных, интеллектуальных, организационных или финансовых), помимо своей работы, еще и в поддержке, развитии российской культуры, образования, медицины, науки, технологии — любых сфер, которые являются или должны стать предметом нашей национальной гордости. Но это лишь по свободному велению сердца!

Только при таких поправках следует приветствовать восходящую к “Домострою” формулу достоин­ства: содержать семью и служить Отечеству.

Правовые гарантии

Откажется ли добровольно российское государ­ство, даже самое “демократическое”, от власти над жизнью, свободой, собственностью, способностями своих граждан? По-моему, отрицательный ответ должен быть очевиден из всех предыдущих рас­суждений.

Сколько еще десятилетий или столетий должно пройти, чтобы россия­не поняли простую вещь: достоинство личности в России как ее независимость от власти будет попираться этой властью до тех пор, пока личность не оградит себя от власти надежными гарантиями неприкосновенности. Что же это за гарантии?

Во-первых, право, закон, суд. Когда вас притесняет начальство, ­мест­ное чиновничество, не бегите к другому начальству, а обращайтесь в суд, если считае­те себя правым по закону. Эта нехитрая максима уже начала входить в российскую жизнь. Нужно, чтобы она стала ее сквозным законом.

Во-вторых, неприкосновенность собственности, как корпоративной, так и индивидуальной. Невелика цена личной независимости, если все, нажитое годами и по закону, можно в одночасье “экспроприировать”, прикрываясь любого рода “Общественным Благом”, “Социальной Справедливостью” или “Великими Историческими Задачами”.

В-третьих, остальные известные принципы правового и открытого общества. Среди них отметим те, которые особенно попираются в послед­нее время:

— принцип разделения властей, не дающий чиновникам править по сочиненным ими же для себя самих законам;

— принцип полной независимости суда от исполнительной, законодательной, президентской и любой другой власти. Появление внутри­аппаратных “судебных палат” нельзя назвать иначе, как открытым издевательством над самим принципом права;

— имущественная и административная независимость прессы, радио, телевидения. Будучи подчинены чиновникам и живя на дотации, журналисты никогда не будут свободными и объективными, не смогут в должной мере защитить достоинство и независимость граждан от власти, они, в конечном счете, останутся рупором, “отделом пропаганды” самой этой власти.

Новое российское достоинство

Итак, переориентация российского менталитета имеет исторические основания, она возможна и необходима. Не “рынок”, не “капитализм” и не “колбаса” являются российскими идеалами. Духовных и гражданских усилий, упорного труда требует  новое российское досто­инство:

— независимость личности от власти, возможность самому человеку стать ответственным за свою жизнь, самим людям обустраивать жизнь в своих домах, в своих городах и поселках, на своей земле;

— надежная правовая защита личности и соб­ственности, в том числе от посягательств власти любого уровня;

— открытые пути для накопления благосостояния честным трудом и предприимчивостью;

— сокращение до минимума централизованных поборов и избавление трудоспособных граждан от позора централизованных подачек;

— радушие к чужеземцам и сотрудничество с ними при надежной защите своих интересов, интересов своих детей и внуков.

География и пространство России —
богатство возможностей развития

До сих пор наш разговор шел все больше о насущных нуждах, о ближнем: жилье и пище, соб­ственности и среднем классе. А где же да­лекие цели и высокие идеалы? Где горние духовные помыслы?

При любом кризисе, при любой степени бедности и жизненной неустроенности русский человек готов потолковать и послушать о высшей правде, о спасении человечества и судьбе России. Пусть другие народы смеются над этим при своей скучной сытости, достатке, чистоте и гладких дорогах. Мы от своего не отступим.

Если серьезно, то становление независимой конкурентной экономики, среднего класса, правового общества и социальной стабильности действительно обещает России немалые перспективы. Уже не раз указывалось, что Россия может и должна использовать свое пространственное положение в новой мировой экономической и геополитической ситуации.

Каковы нынешние полюса техноэкономического и политического влияния? Запад, Япония, Китай, Индия, мир ислама, новые “драконы” юго-восточной Азии. Что же находится в центре этой структуры? — Россия.

Никто не может умалить величия и значения российской культуры и науки, но если говорить только об “уровне цивилизации на единицу площади”, то обнаружим, что пространство между мировыми полюсами развития занято Россией — бескрайними лесами (уже, правда, изрядно облысевшими), пустующими или нерадиво используемыми полями и степями. О российских коммуникациях и дорогах помолчим, слишком больная тема, кроме того, огромные пространства нашего северо-востока вооб­ще обходятся только воздушным транспортом и краткими месяцами навигации.

Даже на пустыни и океаны люди умудрялись смотреть не как на препятствия, а как на открытые дороги для торговли. В этом смысле новый подъем России будет связан с открытием новых торговых путей, на пересечении которых всегда расцветали города и цивилизации. Перво­степенную важность имеет прокладка новых современных дорог и много­профильных кабелей для международных коммуникаций, самолетостроение и открытие новых международных аэропортов, дальнейшее развитие морских портов и спутниковой связи.

“Верхняя Вольта с ракетами”
или культурная держава?

Советский Союз, безусловно, был одним из полю­сов мирового влияния благодаря своей сверхвооруженности, поддержке любых левых режимов и монолитной агрессивной идеологии. Не будем забывать, что коммунизм грозился своей неизбежностью для всего мира, что могло означать только подчинение или уничтожение всех остальных полюсов влияния. За это СССР и получил презрительное прозвище “Верхней Вольты с ракетами”.

Россиянам нужно только встать на ноги, обустроить свой быт, обрести уверенность и сделать ставку на свои главные козыри: образование, науку, высокую технологию. Следует сократить наркотическую зависимость от выкачивания и распродажи природного сырья, перестать плакать о том, что нас вытеснили с рынков оружия.

Если Россия стала меньше участвовать в том, что планета ощетинивается ракетами, бомбами и танками, если мы меньше стали подбрасывать топлива в нынешние и будущие кровавые бойни, то ведь это можно осмыслить не как проигрыш, а как возможность для новой степени нравственной свободы в политических решениях. Гуманный образ будущего — в открытых границах, культурных коммуникациях и торговле, а не в нацеленных друг на друга боеголовках.

Проиграв в поставках смертоносного оружия, Россия может выиграть, став инициатором радикального ужесточения международных правил торговли этим оружием. По новым правилам должно стать выгоднее не плодить железных чудовищ, а разрабатывать новые сельскохозяйст­венные и пищевые технологии, чтобы миллионы голодных могли себя прокормить.

Свободная Россия — новый полюс
культурного и геополитического влияния

Может ли Россия стать одним из ведущих полю­сов в новой мировой ситуации? Никому не отнять у нее этой возможности.

 Только это должен быть не военный монстр с нищим, бесправным народом, а открытая страна свободных, высокообразованных и зажиточных граждан, страна с центрами мировой торговли и технологии, привлекающая достижениями культуры и науки, гуманной и миротворческой политикой.

Таковы возможности включения России в третью Мегатенденцию мирового развития — третий путь современной человеческой цивили­зации. Эти горизонты открывают перед Россией ее собственный  третий путь:

не либертарианский путь безудержной распродажи ресурсов, по­литико-культурной ассимиляции, превращения в сырьевой придаток Запада,

не изоляционистский путь отката к социализму, тоталитаризму, милитаризму и прочим уже пройденным урокам истории,

а путь обеспечения реальной свободы и достоинства каждой личности, правовых гарантий, эффективной конкурентной экономики, гуманистической и экологической смены ориентиров развития, поддержки собственного культурного своеобразия в открытом общении с иными культурами.

Новосибирский Академгородок
январь—февраль 1994г.

 

 

·          См. раздел 2.1 этой книги.

Оглавление книги                       другие публикации

·