Дмитрий Быков и Ирина Лукьянова о современной литературе

28 мая 2013

Старые новости

«Читать – это, как вы знаете, всегда большое удовольствие – или стихи, или что-то короткое в прозе... Это всегда наполняет сознанием своей одарённости, какой-то неординарности, но я не уверен, что это будет уместно. Поэтому давайте лучше поразговариваем», – так начал встречу со студентами и преподавателями НГУ Дмитрий Быков, но всё-таки зачитал после этого несколько своих стихов из сборника «Блаженство», который вышел в этом году: любимое стихотворение Дмитрия Быкова из цикла «Песни славянских западников» («Квадрат среди глинистой пустыни / В коросте чешуек обожжённых...»), «Приговорённые к смерти, наглые он и она, / Совокупляются, черти, после бутылки вина», а также стихотворения «Турнирная таблица», «Русский шансон» и «Четвёртая баллада».

Ирина Лукьянова, выпускница гуманитарного факультета НГУ, супруга Дмитрия Быкова, почувствовавшая себя «с маленькими детскими рассказами – девочкой в платьице и с бантиком у взрослых в гостях», прочитала свой рассказ «Кися и Лися» из книжки «Тридцать первое августа».

«Лукьянова за последнее время написала несколько, на мой взгляд, чрезвычайно интересных книг, лично для меня – очень неприятных, но – ничего не поделаешь – замечательных», – отметил Дмитрий Быков, – «Женщины больше всего любят, как правило, её роман «Конь в пальто», о том, как хорошая девушка страдает за плохим мужем. Но он не совсем об этом...

По-моему, гениальное совершенно у неё есть произведение «Стеклянный шарик». Это последняя как раз книжка, удостоенная премии в хорошем детском конкурсе. Я с большой тоской её прочёл, потому что трудно жить с человеком, который переживает депрессию такой силы, так сильно натерпелся от окружающего мира. Это всё, конечно, враньё... понятие «лирический герой»... не следует принимать его слишком всерьёз. Но, в общем, Лукьянова как была моим любимым писателем, так и остаётся».

О Серебряном веке в современной литературе

Дмитрий Быков: «Ситуация реакции порождает сейчас те же самые типы, что были и в Серебряном веке. Она порождает своего Горького в виде Прилепина, порождает своего Андреева в виде Сенчина, порождает свою эстраду – своего Вертинского в виде Полозковой. Какие-то параллели совершенно неизбежны, потому что ситуация одна и та же, только актёры будут рангом пониже. Я и для себя вижу совершенно конкретную аналогию. Был такой Дмитрий, писавший, в основном, исторические трилогии. Вообще, честно говоря, лучший писатель того времени. Он был женат на женщине, которую очень любил, которая была чрезвычайно язвительна... Всем понятно же, о ком идёт речь *. Вот с ним я себя и отождествляю».

• Речь идёт о Дмитрии Сергеевиче Мережковском.

О будущем литературы и новой книге «Квартал»

Дмитрий Быков: «Мне кажется, что мы стоим на пороге величайшей жанровой революции. Она уже наметилась в «Голодных играх»: книга перестала быть книгой, стала руководством для ролевой игры. Очень многие книги уже становятся реализацией компьютерных игр – это то, что пишет Лукьяненко. Мне кажется, что следующий жанр – это реализация. Следующий мой роман – «Квартал» – написан в этом жанре.

Главным героем такой книги будет читатель. Ему будет предписан определённый набор действий. Он должен будет не прочитать сюжет, а прожить его. Скажем, любовный роман для женщины: сегодня вы должны позвонить вашему партнёру, на пятый день вы должны ему отдаться, на десятый – поссориться, сказать ему то-то и то-то. Вы будете проживать конкретный сюжет.

В «Квартале» в первый день надо переписать и пересказать своими словами конкретный отрывок, во второй – поехать в ближайшее кафе и там поговорить с барменом и дать ему предмет и так далее. Если вы всё проделаете правильно – все эти духовные упражнения рассчитаны на квартал – в конце у вас появятся деньги. Если у вас не появится денег, значит, вы неправильно что-то проделали.

Покупать надо обязательно три экземпляра книги сразу, потому что из одного надо вырывать страницу, из другой – делать кораблик, одну надо вообще сжечь в конце. Эта книга, рассчитанная на спасение, сбережение бумажных книг, мне так хочется думать.

Там задания довольно сложные: в один день надо ударить человека по лицу, на другой день надо заняться сексом обязательно, в третий – мы варим суп по конкретному рецепту. В общем, набор духовных упражнений. Из них постепенно выстраивается сюжет: умный читатель его поймёт, а глупый не заметит.

Мне кажется, что действительно главный жанр литературы будущего – это какие-то реализации. Обычно, когда я об этом рассказываю, все или смеются, или думают, что я сошёл с ума. Но, во-первых, подождём десять лет – и тогда мы увидим просто массу книг, написанных по образцу «Квартала». Во-вторых, уже и сейчас этот жанр довольно распространён в так называемой пикаперской литературе: сегодня вы должны запеть в метро неожиданно, а завтра перевести старика через улицу, а послезавтра проснуться и радостно сказать «Здравствуй, мир!», и тогда у вас будут деньги. Но всё это глупо, а моя книга – правильная.

Там есть ещё одна замечательная глава «Сегодня мы учимся презирать». Без презрения никогда не будет сверхчеловека. Мы будем презирать авторов пикаперской литературы, всю эту глупость. Подробно разъясняется, какая эта глупость. А вот сейчас мы начинаем отжиматься, потому что, если вы не будете отжиматься, вы никогда не станете сверхчеловеком. Вы думаете, так легко презирать? Нет. За всё приходится платить. Сегодня мы делаем пятьдесят отжиманий – и презираем, презираем авторов пикаперской литературы. По-моему, это очень полезное духовное упражнение. И даже если у вас не будет денег, вы покинете пространство «Квартала» полноценным качком. Я точно вам говорю: если всё это проделать, то деньги будут обязательно. Но это очень трудно. Там некоторые упражнения... Я сам чуть с ума не сошёл, проделывая их.

Это, правда, хорошая книга. Она, мне кажется, знаменует собой какой-то прорыв из того тупика, в котором находится современная литература. Нельзя уже больше писать о том, как Иван Иванович вышел из дому и куда он потом пошёл. Надо писать что-то гораздо более серьёзное».

О кухне «Господина хорошего»

Дмитрий Быков: «Трудно прозу писать, трудно как-то лирику писать иногда, а это – под настроение, просто выделилась капля желчи. Делать это всегда очень весело, потому что всегда у кого-то истерика, кто-то кричит: «Я вас больше знать не знаю!». Миша (Ефремов – прим.) с Васильевым – такие Киська и Лиська (см. выше), а я между ними бегаю, как такая мама. Сейчас у нас очередной пароксизм истерики у Васильева – он снялся с проекта, его два выпуска не будет. Иногда у Миши случаются пароксизмы.

Беда в том, что они очень мало соответствуют своему имиджу: Ефремов – практически не пьющий человек, отец шестерых детей, Васильев при имидже такого хама – утончённый интеллектуал. Очень трудно с такими культурными и непьющими людьми общаться. Я из них, наверное, самый отвратительный.

...Это удовольствие. Это делается для радости, просто для того, чтобы не носить в себе весь этот негатив, а превращать его в какой-то смех. Но если это прекратится, я это переживу, потому что, как сказано в романе «Квартал», который я настоятельно рекомендую вам приобрести, «душа – это инструмент для расставания навеки».

Мне очень нравится, когда что-нибудь кончается, закрывается. Мне в молодости очень нравилось ссориться с девушкой, прекращать с ней отношения навеки... для того, чтобы через три дня их возобновить, как Кися и Лися».

В первые пять минут не больно, поскольку действует шок.

В первые пять минут так вольно, словно сбросил мешок.

Это потом ты поймёшь, что вместо, скажем, мешка асбеста

Теперь несёшь железобетон; но это потом, потом.

<...>

Потом, конечно, приходит опыт, словно солдат с войны.

Потом прорезывается шёпот чувства личной вины.

Потом вспоминаешь, как было славно ещё довольно недавно.

А если вспомнится, как давно, – становится всё равно,

И ты плюешь на всякую гордость, твёрдость и трам-пам-пам,

И виноватясь, сутулясь, горбясь, ползёшь припадать к стопам,

И по усмешке в обычном стиле видишь: тебя простили,

И в общем, в первые пять минут приятно, чего уж тут.

О современной детской литературе

Ирина Лукьянова: «Нравоучительно-назидательные тексты на детей сыплются в неимоверном количестве. Я сейчас, например, с сыном готовлюсь к изложению. Что за тексты даются на изложение в девятом классе, на ЕГЭ в одиннадцатом классе? Дети до такой степени в школе засыпаны литературой, которая учит добру, что её, в принципе, мне кажется, стоит уравновешивать литературой, которая ставит вопросы.

Другое дело, что литературу для ребёнка выбирают мама и папа. Есть родители, которые делают свой совершенно осознанный выбор в пользу того, чтобы дать ребёнку разные точки зрения, чтобы он сам выбрал. Это немножко нечестно по отношению к ребёнку, потому что у него нет ни критериев, ни ориентиров для того, чтобы выбирать, что хорошо или плохо. На ребёнка наваливается достаточно серьёзный груз ответственности, который ему немножечко не по силам. Но это проблема не детской литературы в целом, а метода воспитания в какой-то конкретной семье.

Проблема детской литературы – в том, что родители всегда ориентируются на классику. Чуковский, Маршак, Михалков, Барто издаются колоссальными тиражами, а после них – как будто пустыня, будто ничего нет.

Переводится западная литература, а российскую литературу не издают. Почему? Писателей нет! Писатели говорят: «Да вот же мы! Вот мы! Вот наши книги! Мы пишем! Мы есть!». А им говорят: «Вас нет».

Я знакома с хорошими детскими писателями, и они все очень изумлены тем, что их нет на самом деле. И каждый раз, когда выходит очередная статья о том, что у нас нет хорошей современной русской литературы для детей и подростков, очень весело бывает смотреть на их вытянувшиеся лица».

О вопросах и ответах

Ирина Лукьянова: «У меня есть ощущение, что вообще всякая литература, которую надо осторожно подсовывать ребёнку, должна следовать за запросами, то есть, когда у ребёнка возникает вопрос, имеет смысл давать на него ответ.

Я, например, однажды читала дневники Леонардо да Винчи. Взрослый Леонардо ставит себе вопросы: «Почему летает птица?», «Почему раковина загнута именно так?», «Сколько звёзд на небе?», «Почему так загибается волна?». Это вопросы, которые ставит перед собой взрослый, серьёзный человек, доживший до того возраста, когда у него появились эти вопросы, от наблюдения, от жизненного опыта, от созерцания мира вокруг себя. А мы со всеми этими ответами (почему птица летает, как действует крыло) бежим к ребёнку с того момента, как он только начинает осмысливать и произносить первые слоги. В результате получается ситуация, при которой ребёнок до такой степени перекормлен этими знаниями, что он их просто уже не воспринимает, у него не успевают созреть вопросы».

Дмитрий Быков: «Литература вообще нужна трудным детям. Благополучным детям литература не нужна, у них и так всё хорошо. Нужно просто объяснить этому ребёнку, что там аптечка и многие свои язвы он может врачевать с помощью этой терапии. Я знаю по своему опыту, что трудные дети, печальные дети, читают очень много. А что им ещё делать? В мире им невыносимо».

Анастасия Грасмик

Фото: Нина Соколова

Теги: