«Группы гомологий» – в стихах и диссертациях

Владимир Петрович Голубятников родился в Воронеже в семье военного. Попал во второй набор физико-математической школы, а в 1965 году поступил на механико-математический факультет Новосибирского госуниверситета.

Сейчас Владимир Петрович – доктор физико-математических наук и профессор кафедры геометрии и топологии ММФ НГУ. Кроме того, у него есть и особый неофициальный титул – фулбрайтовский профессор.

2005 год. Город Эйлат. Справа Владимир Петрович Голубятников, слева Геннадий Фридман, окончивший ФМШ и НГУ на год раньше Владимира Петровича.

– В 1946 году появилась научная программа, которую разработали под руководством сенатора США Джеймса Уильяма Фулбрайта. Профессоров из разрушенной после Второй мировой войны Европы приглашали в гораздо более благополучную Америку – почитать курс лекций, заработать, возобновить научные контакты. Когда Программа Фулбрайта пришла к нам, я пару раз читал лекции и руководил аспирантским семинаром в Стэнфордском университете, в Америке, за что и получил такой неофициальный титул.

1994 год. Стэнфордские аспиранты (Урсула, Саддек, Маргарет)

– Но начинали Вы преподавательскую деятельность в НГУ?

– Да, причём, первый мой педагогический опыт состоялся в 1965 году. В июле я поступил в университет, а через месяц, под руководством моих старших товарищей, тоже окончивших ФМШ, уже преподавал в Летней физматшколе. Несколько ребят были чуть старше меня! Лекции читали академики и, например, член-корреспондент Академии наук Алексей Андреевич Ляпунов. А я вёл семинарские занятия.

В НГУ я начал преподавать, когда окончил университет и поступил в аспирантуру. Произошёл резкий поворот в истории университета – почти все мои однокурсники, которые поступили в 1970 году в аспирантуру, стали вести занятия по своей кафедре. Я преподавал аналитическую геометрию, мои товарищи – алгебру и математический анализ. Раньше такого массового явления не было...

Самым азам я, аспирант, учил, например, Сергея Игоревича Кабанихина, который стал уже членом-корреспондентом Академии наук. Несколько человек, с которыми я сейчас тесно сотрудничаю, я учил, когда они были первокурсниками. Один из них, например, – соавтор по нескольким моим публикациям.

1989 год. Владимир Петрович Голубятников слушает доклад Александра Даниловича Александрова

– Заметны ли отличия между сегодняшними студентами и теми, что были тридцать-сорок лет назад?

– Студенты очень сильно изменились, потому что поменялось общество. Скажем, в 60-70-х годах действовала грубая схема: «парень, защищай диплом, диссертацию – и будет тебе счастье». А сейчас моя магистрантка, успешно защитившая дипломную работу, уже давно нашла работу в банке – и зачем ей вся эта аспирантура?

Я однажды сформулировал: «Теперь обществу не нужны разделяющиеся боеголовки, средства доставки, соответствующая электроника». Никто не думает о том, что математика нужна, чтобы, например, пинкоды срабатывали. Зачем эта математика, если всё уже в карточке?

– Вы преподаёте на первом и втором курсе. Бывали ли забавные случаи на Ваших парах?

– Лет шестнадцать назад собралась инициативная группа, которая стала выпускать листовку «Изречения нашего потока». Преподаватель читает лекцию у доски – и вдруг чего-нибудь такое отколет. Всё это тут же записывалось инициативной группой. Я про себя запомнил пару эпизодов, которые они отметили.

«Возьмём систему координат», – сказал Голубятников... и взял в руки стул.

Хотел показать, как система координат поворачивается.

– В журнале «Антилопа НГУ» опубликованы «разные случаи, не связанные общей нитью повествования, замеченные В. П. Голубятниковым на их с университетом жизненном пути». На нескольких страницах напечатаны Ваши воспоминания и «замечалки». Как на Вас «вышли»?

– Владимир Александрович Руднев и Марат Масутович Сафаров, ныне покойный, занимались составлением журнала. Я их обоих учил в университете геометрии. Был импульс извне, но это потребовало много усилий и времени...

– Журнал «Антилопа НГУ» вышел только один раз – в 1996 году. Почему?

– Обычно, если выпустил хороший фильм, вдогонку нужно послать вторую серию. Но сериал обычно хуже, чем что-то единичное.

Собрались три человека. Руднев и Сафаров – это наши КВН-щики, звёзды университетской команды. Они в соответствующем юмористическом ключе и писали. А Михаил Шиловский, историк, как-то их придерживал. Я с большим удовольствием вспоминаю, как с ними сотрудничал. Они проделали большую работу – столько народу проинтервьюировали...

После «Антилопы НГУ» вышло несколько разрозненных журналов (например, «Классный журнал Конторы братьев Дивановых»).

– Наверное, не только в студенческой и преподавательской жизни много различных историй. Можете припомнить что-нибудь из профессорских будней?

– Года четыре назад я выступал на семинаре в одном университете города Тель-Авив. Презентация проходила, само собой, на английском языке. Произношу первые слова: «I would like to express my sincere gratitude for such a kind invitation». А мне из зала говорят: «Володя, давай по-русски! Здесь все свои. Но, если придёт кто из израильтян, тогда переходи на английский». Минуты через три заскакивает один опоздавший. Я останавливаюсь, а мне машут рукой: «Продолжай!».

На одной русскоязычной профессорской вечеринке один бывший житель Самары (Куйбышева), а ныне профессор в Америке, рассказал такую историю. Подошла к нему студентка и попросила провести консультацию не в шесть вечера, а пораньше – в четыре часа. Он посмотрел на своё расписание: «Да, пожалуй, нормально». Спросил у девушки: «А что у вас за причина? Почему вы так торопитесь?». Студентка ответила: «Вы знаете, я в университет и домой обратно летаю на самолёте, а в темноте летать боюсь».

У нас на математическом капустнике тоже такое было. Муж – жене (оба студенты) говорит: «Ты что на лекции не ходишь? Нам надо бывать в обществе!». Жена отвечает: «А у меня кончился бензин».

– Я знаю, что у Вас есть целая страничка в Интернете, где опубликованы Ваши короткие рассказы, истории из жизни, воспоминания и записки. Вы никогда не думали собрать всё это в книгу?

– Это было бы очень заманчиво. Может быть, когда-нибудь засяду.

Всё где-то по файлам рассыпано, по записным книжкам. Если я еду куда-нибудь за границу, я блокнот веду, записываю... Нужно всё это систематизировать.

В качестве гуманитарной отдушины есть у меня хобби – написание стихов. Я, по-моему, во всех университетских сборниках «К востоку от солнца» чего-нибудь да публиковал. Но, в основном, не про то, что я вижу в аудитории, а о том, что замечаю вокруг.

– Когда Вы начали писать стихи?

– Первый стих в подборке, которая лежит на Стихи.ру, я написал, когда учился на втором курсе. Это было как-то не систематически и достаточно спонтанно. Потом потихоньку втянулся...

В 2000 году я «сплёл» «Венок сонетов». Его публиковали в первых двух выпусках «К востоку от солнца». Но писал я, кажется, года два – в среднем по одному сонету в месяц, а иногда и меньше.

– Находит ли отражение в Ваших стихах математика?

– Очень косвенно.

Например, первый мой опус назывался «Группы гомологий».

Коль я здоровый, не убогий,

Зачем мне группы гомологий?

И для чего мне нужен разум,

Когда вокруг такой маразм?

У меня две диссертации были про группы гомологий. Несколько человек, которые заметно старше меня, спрашивали: «Это Ваше?». И я был ужасно горд! А один из моих учителей (сейчас он преподаёт в Московском университете) сказал, что его ученик нашёл это четверостишие в Интернете и написал эпиграфом к своей дипломной работе.

«Венок сонетов» называется «Многообразие без края». Это математический термин. Но математики самой там совершенно нет.

– Но, если всё-таки вернуться к математике, поддерживаете ли Вы связь с коллегами?

– Жизнь сейчас в каком-то смысле свободнее... На мобильнике безумное количество кнопок, тут планшет, там ноутбук – и это всё так притягивает! Живого человека техника не заменит никогда...

Мы – мой выпуск и те, кто на год старше нас, – каждый год собираемся. Очень интересно прийти, послушать, посмотреть друг на друга.

10 лет окончания НГУ. В центре на скамейке университетский и ФМШ-ский лектор Павел Петрович Белинский. Владимир Петрович Голубятников за скамейкой слева в полосатом галстуке.

На механико-математическом факультете многие выпуски эту традицию поддерживают. Иногда меня приглашают в качестве любимого преподавателя те, кого я учил лет тридцать назад.

А встретить (вроде незнакомого) человека где-нибудь в Силиконовой долине, в пустыне Негев, в Хабаровске и услышать от него что-нибудь вроде: «А Вы меня учили геометрии в НГУ» – это всегда очень приятно. – Многие ушли в науку с Вашего выпуска?

– С моего выпуска это, например, был Павел Игоревич Плотников, сейчас он работает в Институте гидродинамики. Сергей Константинович Водопьянов и Владимир Сергеевич Белоносов учились на соседних курсах (один на год старше меня, другой – младше), а теперь читают в НГУ лекции по математическому анализу. Уже преподают ребята, которые когда-то были нашими студентами. Я с удовольствием уступаю им место. В своё время они уступят место у доски тем, кто будет помоложе.

Послесловие.

...Несколько недель назад я побывал в Турции, прочитал в одном университете доклад, выступил на семинаре у парня из Азербайджана, ныне турецко-подданного. Он мне показал небольшой университет в Стамбуле, где учится примерно 5000 студентов. Это частное учебное заведение, поэтому за обучение платят деньги. «Но каждый год, – говорит мой собеседник, – принимаем на математический департамент примерно 10 студентов, чтобы они учились математике, и с них, блаженных, деньги за обучение не берём».

Подготовила Анастасия Грасмик