Павел Куравский: "Без таланта журналист так и останется винтиком"
Каждый студент рано или поздно сталкивается с тем, что представляемый мир выбранной профессии начинает рушиться. Чем больше ты узнаёшь, тем больше пугаешься и, может, даже разочаровываешься. В такие кризисные минуты важно найти человека, который будет готов развеять или подтвердить мифы по поводу твоего выбора. Мой эксперт в этом материале Павел Куравский ныне — советник пресс-службы губернатора и правительства Новосибирской области.
Карьера Павла началась сразу после окончания университета, в 2002 году. Он работал на радио «Европа Плюс» в Новосибирске — сначала корреспондентом, а потом выпускающим редактором. Далее локации менялись: радио«Ретро ФМ», «Добрые песни», «Русское радио», радио «Свобода»… Менялись и должности — Павел пробовал себя в роли редактора службы новостей, регионального корреспондента и даже преподавателя в родном НГУ. В какой-то момент журналисту потребовались перемены, и он уехал в Москву, где работал редактором на радио «Свобода», шеф-редактором службы информации на «Дорожном радио» и заместителем главного редактора на «Нашем радио». Совсем недавно Павел вернулся в Новосибирск, где уже полтора месяца занимает новую должность.
— Ну что, начнём? Миф первый: журналист — это представитель творческой профессии. Мне всегда казалось, те, кто не предрасположен к творчеству — пролетает мимо газет, радио и телевидения стопроцентно. Но теперь возникают вопросы. Работа корреспондента не означает, что он не будет заниматься чем-то рутинным и обыденным. И всё же: насколько журналистика — творческая профессия?
— Я задам контрвопрос. А какую профессию ты считаешь бесспорно творческой? Давай, как говорится, разберёмся в понятиях. Ведь профессия —это, в первую очередь, способ зарабатывания денег. Можно ли их зарабатывать творчеством?
— Конечно, вряд ли профессию художника в принципе можно назвать профессией. Но, тем не менее, одни с девяти утра до шести вечера просиживают на Набережной с холстом и за деньги рисуют портреты. Другие за одну невероятную работу получают невероятные деньги. Но ведь всё это творчество…
— Никас Сафронов. Вероятно, слышала о таком, да? Популярный, модный современный художник. Но, помимо творчества, он занимается ещё много чем. Никас сам себе продюсер, сам себе пиарщик. Занимается контрактами, поиском заказчиков, издательской деятельностью. И ведь это —не рисование картин. Он занимается как ремеслом, так и рутиной. А давай возьмём профессию, которая априори не является творческой…
—Хлебопекарь?
— Да хотя бы и он. Я абсолютно уверен, что среди представителей этой профессии есть глубоко творческие личности, которые могут достигать невероятных высот в своём деле. Они могут изобрести много эстетически красивых вещей, плюс к этому они будут вкусными и полезными. И это тоже творчество. Но есть и постоянная работа у хлебопекаря, так? Есть форма, есть рецепт, есть определённые составляющие. Ты всё правильно засыпал, слепил и выпекаешь по двадцать булок в день. Если наконец перейти к журналистике… Много будет такой работы, которая не творческая, а совсем наоборот — рутинная. Не может быть чистого творчества даже в самой творческой профессии.
— А что нужно делать, чтобы творчества было больше, чем рутины? Или это не зависит от нас?
—У творчества разные составляющие. Это, во-первых, талант. Во-вторых, трудолюбие. Далее по убывающей — способность к обучению, желание трудиться. Странно? Но мне кажется, что только трудяга может стать хорошим творцом. Конечно, величайшее произведение, которое останется в веках, может сделать и дилетант, лентяй, случайный человек. Но это будет его разовый успех.
— И всё-таки. Чего больше в журналистике — рутинного или творческого?
— Я склоняюсь к тому, что это всегда синтез. Определённо, есть моменты, когда ты творишь один весомый материал, но параллельно делаешь ежедневные редакторские дела. И от этого никуда не деться.
— В одну из творческих составляющих ты выделил талант. Меня это слегка удивило, потому что общественное мнение состоит как раз в том, что журналистом может стать человек, который не имеет этого таланта, предрасположенности, каких-то конкретных дарований...
— Я думаю иначе, как ты уже заметила. Хотя… Конечно, трудно сказать, что такое талант. Это всё зависит от общественной оценки. Проходит время и то, что раньше называли бездарностью, критиковали, растаптывали, становится произведением искусства, которое порождает за собой новые произведения искусства. Оценка и временная дистанция значат очень много. Но давай снова определимся в понятиях. Что ты подразумеваешь под талантом?
— Раньше я думала, что это что-то типа божьего поцелуя. Ну вот, как говорится, поцеловал тебя боженька, и у тебя заголовки запоминающиеся, тексты ироничные. А теперь мне стали разъяснять, что есть определённая технология, придерживаясь которой, журналист может создавать достойные вещи.
— Приведу конкретный пример, чтобы раз и навсегда развеять твои сомнения. Практически в каждой редакции есть такой человек, который сидит на ленте новостей, а по-простому — лентовик. Что он делает? С первого взгляда всё просто. Лентовик первым замечает новость или инфоповоды, оповещает коллег, ставит новость в ленту. Кажется, что можно научиться штамповать эти новости и постареть на своей должности. Но есть и тут особенные мелочи. Знаешь про такую штуку, как трафик? Это количество заходов пользователей на тот или иной источник информации в интернете. В среднем рядовая новость набирает 100 —150 прочтений. Супер, это когда 1500 просмотров. Так вот, у нас работалалентовик Олеся. У неё какая-то творческая жилка совершенно феноменальная! Она прекрасно чувствовала новость —как её подать, как переделать. Даже самую крохотную и глупую. Олеся попадала в ленты невероятно, до десяти раз в день. Её новости получали по 5000 —7000 заходов! Это интуиция. Это талант. Такому научиться нельзя. Поэтому в составляющие творчества я внёс этот внутренний огонёк, помимо трудоспособности и способности к обучению. По моей концепции, только таланты чего-то достигли. Это просто проверить. Присмотрись к журналистам, которые на виду, которые авторитетны и на которых мы равняемся. Ты обязательно увидишь в них то, что дано им свыше. Понимаешь, лентовиков много, а таких, как Олеся, единицы. Одной технологией здесь не отделаться.
— А тут синтез?
— Скорее всего, да. Но таланта больше.Пользуясь одними только технологиями, ты останешься винтиком. И до большого шурупа никогда не дорастёшь. Как ты резьбой своей не маши… Даже вдохновенное творчество, то есть мгновенное, не "трудоголичное", намного круче, чем его абсолютное отсутствие.
— Вдохновение? В журналистике вообще приемлемо это понятие?
— Почему нет? Конечно.Ты, наверное, подумала, что это —как в стихах. Нет, всё-таки, мы находимся в профессии. Журналист – это не вольный каменщик и не может позволить себе, а тем более работодатель не может позволить тебе, чтобы ты сидел на берегу моря, наслаждался закатом и неделю ждал вдохновения, чтобы написать новость. Но оно должно быть, как бы парадоксально это ни звучало. Знаешь, это такая штука, которая должна появляться здесь и сейчас. А журналист — это факир, который искусственно его вызывает. Хороший пример — работа интервьюера. Этот жанр требует серьезного подхода к вдохновению, заставляет его в себе воспитывать. Интервьюеру приходится общаться с разными людьми, и они не всегда бывают интересными. И темы не всегда бывают интересными. А бывает, что и тема, и человек, и всё вокруг происходящее совершенно не близко. И профессионализм здесь —в том, чтобы в этом неблизком найти повороты, вопросы, темы, которые позволят сделать интересную работу.Заинтересовать собеседника — это всего лишь полдела.Заинтересовать себя —гораздо сложнее. Вот тут нужно будить вдохновение. Вдохновляться самому, чтобы потом, в хорошем смысле, дорого продать свой материал, заинтересовать работодателя, коллег, аудиторию…
— А это разве вдохновение? Нельзя назвать это мотивацией? Ну, мол, мы не вдохновляем себя, а мотивируем, лелеем надежду, что если я сейчас потружусь, то потом получу неплохой результат?
— Это связано, как мне кажется. Но как бы ты себя ни мотивировал, как бы ты хорошо ниготовился — если душа не лежит, то выйдет плохо. Ну, не нравится тебе квантовая механика, совет муниципального образования или турецкая лира! У тебя вообще другие лиры в голове, а тут речь о баррелях, нефти и прочем. Нужно вдохновиться темой. Полюбить ценообразование нефти, историю турецкой лиры. В этом и состоит профессионализм. Ведущие утренних программ вдохновляют себя каждое утро. А как найти вдохновение, например, в пресс-релизах? Это постоянный самонастрой. И не каждый, поверь, это выдержит.
— Вроде бы с творчеством я поняла. Тогда перейдём к следующему мифу. Мне всегда было страшно жить однообразной жизнью. В этом смысле журналистика привлекала. Казалось, что каждый день будет похож на феерию и уж точно не будет похож на другой. Чтобы было понятно, приведу свой наивный взгляд на профессию. В четыре утра мне звонит редактор, я хватаю из-под кровати чемодан, сажусь на первый самолёт до Норвегии и только по пути разбираюсь, что от меня понадобилось. Романтика! Разнообразие! Праздник! Но так ли это? Какие на самом деле ожидают условия будущего журналиста?
— На самом деле всё зависит от человека. Если он хочет такой жизни, то он её добьётся. Могу рассказать про себя. Я работал в большей степени на музыкальных радиостанциях. Следовательно, появление различных эстрадных звёзд — неизбежный процесс. Множество раз я виделся с известными, узнаваемыми личностями. Это интересно, незаурядно, необычно. В этом смысле —да, каждый день не похож на другой. Встречи и знакомства — всё это обеспеченно хорошему журналисту. Но и это не отменяет рутинной работы. Даже после встречи с незаурядной личностью тебе придётся заняться не самыми творческими делами. Ты будешь расшифровывать интервью, искать интересные способы подачи. Ты же не сможешь вот с такими глазищами объяснять: «А она такая, а здесь как скажет, а тут как — бах!» Но, всё равно, журналистика даёт много в этом смысле, больше, чем людям других профессий.
— А как всё-таки с путешествиями и командировками? Этого достаточно?
— Повторюсь, что всё зависит от человека. Я путешествовал немного, и есть некое сожаление по этому поводу. Было больше редакционной работы. Встреч много, а вот поездок мало. Но не все могут стать международными корреспондентами или военными. Не все могут стать спортивными комментаторами, кому-то приходится лежать на диване и слушать их, хотя он знает о происходящем на экране лучше, чем все комментаторы, вместе взятые. И это не связано с талантом. Надо подумать, с чем…
— Может, это везение?
— Да, возможно, и оно. Ведь оказаться в нужное время в нужном месте нужно уметь, прости за тавтологию. Бывает и наоборот — человек сам не хочет срываться с места. Он обрастает семьёй, детьми, и ему уже не нужна эта головная боль. Но и у меня были интересные выезды. Интересные с точки зрения работы, конечно. Например, мне довелось работать на «Нашествии». Ужасно короткое время, гигантское количество информации, масса незаурядных людей. Там интересны все: организаторы, участники, зрители. Я встретил семью, которая приехала в четырёх поколениях. Прадед — закалённый рокер, с длиннющим хаером, его дочь с мужем, их дочь и маленький сынок, годика два. Новосибирцев видел, грузин, калининградцев, шведов, канадцев… Довелось познакомиться и с австралийцами, которые приехали в «холодную Россию, наполненную медведями», на рок-фест. В общем, это опыт, знакомства, желаемое тобой разнообразие. Или возьмём прошлый год. Я ездил в один из замечательных городов мира — Астану. Там проходил экономический форум, на котором была крепкая работа, где тоже нужно было быстро разобраться в инвестициях, экономике… И когда как раз-таки вдохновляешь себя, вслушиваешься в комментарии политологов, пытаешься не запутаться и передать коллегам в московскую редакцию улётный материал, тогда становится интересно. Но самое романтичное — это, конечно, не форум. Это то, что было после него, с шести вечера до трёх ночи. Мы увидели удивительный город, чудо из чудес, по-моему. Плюс выездов и встреч огромен. Но нужна и важна рутинная, редакторская работа. Особенно надо гонять молодого журналиста.По работе с текстом, с утра до ночи, чтобы он умирал над ним! И физически — учить его общаться, учить выуживать информацию, не бояться и не трусить. Тут выезды помогут, безусловно. Ведь на них ты чаще всего один. Там нет редактора, с которым можно посоветоваться, нельзя принять коллективного решения, а нужна мгновенная реакция, умение ориентироваться на месте. В таких условиях журналист быстрее учится быть точным зеркалом, которое покажет всё самое-самое, но очень точно, объективно, без давления кого-то свыше.
— Это значит, что нужно отказываться от своей авторской позиции?
— Нет, нет, ни в коем случае! Авторская позиция состоит в том, чтобы сбалансированно подать информацию. Это, естественно, не художественная литература, явно авторское мнение можно подать только в колонке. Но всё равно, оно заметно. Якать, конечно, не нужно, но руку свою проявить — да. Найти две-три такие фишечки, которые придадут блеск всему тексту.Тут важен ещё поиск своей темы. Журналист должен разбираться во многом, но в чём-то — идеально. Правильно, если мы сами находим тему, в которой впоследствии становимся профи. Плохо, когда её навязывают. Загонять себя в медицинскую журналистику, когда воротит об упоминании каких-то процессов в организме — глупо. Если ты эту темы не любишь, читатель/зритель/слушатель это почувствует. Вот тут как раз и наступает творческое. Вот тут как раз — вдохновение.
— А сейчас приходится себя насиловать? Вот ты хорошо разбираешься в спорте. Это твоя тема. Но материалов же нет в этой сфере.
— Согласен. Какая-то доля насилия присутствует. В определённых видах спорта я неплохо шарю и мог бы продвинуться в этом направлении, если бы подвернулсяслучай. Это гораздо ближе мне, чем муниципальное образование, будь оно не ладно, которым иногда приходится заниматься…
— Давай продолжим про условия, в которые предстоит попасть будущему журналисту. Ты же в большей степени радийщик? И как оно там, в редакции? «День радио» — это реальность?
— Как и любой фильм, «День радио» немного утрирован. Немного наигран, киношен. Но элементы нашего быта в нём, безусловно, есть.Это собирательный образ, не всё, что есть фильме, есть в редакциях радио. Но в целом там круто. Особенно в дни, когда редакция корпоративно расслабляется или когда всё катится в тартарары. И приходится спасать ситуацию какими-то нелепыми способами, как в фильме. Были замечательные времена на новосибирской «Европе Плюс». Наверное, это лучшее, что было в моей радийной жизни. Это собрание в одной студии талантливых людей и безбашенного отрыва. Причём удивительно, что это не срывало наш творческий процесс.
Не секрет, что отрыв сопровождался алкоголем, шутейками друг над другом, подколами и ночёвками на работе. Плюс — приключения, в которые мы вляпывались, и истории, тогда казавшиеся чуть ли не трагическими. А когда проходят годы, тогда уже улыбаешься и думаешь: как жизнь-то по-дурацки у нас складывалась!.. Но вернёмся к «Европе». Я работал по утрам вместе с Николаем Рубахиным и Екатериной Романовой. В соцсетях где-то есть запись, где Коля проводит мне, можно сказать, интимную стрижку, в то время как я читаю выпуск новостей. И я горжусь тем, что голос у меня ни разу не дрогнул, я не прервал выпуск. А ведь это был прямой эфир! Ещё и утром. Но потом мы с Катей ему отомстили. Пока Коля зачитывал длинный рекламный текст, мы скрутили два листочка бумаги и засунули ему в уши. А потом подожгли, чуть не подпортив Рубахину причёску.
— Один вопрос: зачем?
— Ну как, это же весело! Пытались сбить друг друга, поднять настроение, подколоть. Всё-таки вставали в 5:20, а эфир в 7:30! Всё это сопровождалось нервами, конфликтами, иногда злобой. Вот и пытались расслабиться.Реакция коллег не всегда была добрая. Но потом всё забывалось вместе с песнями, плясками и превращалось в настоящий «День радио».
— Конечно, день радио без алкоголя не проходит, так?
— Это приятный бонус, не отнять…
— Отсюда выходит мой третий миф. Часто стала слышать, что профессиональная болезнь журналиста — алкоголизм. И если честно, меня, как человека к этому равнодушного, пугает такая перспектива.
— Тут тоже всё зависит от человека. А почему именно журналист склонен к алкоголизму, а не, например, продавец пива?
— Как я понимаю, это нужно для того, чтобы абстрагироваться от всего того, что приходится переживать в профессиональной жизни. Много чужих проблем и страданий наваливаются на журналиста.
— В нашей профессии нужно уметь быть в хорошем смысле циником. Если болезненно реагировать на каждый материал, то так не только спиться, но и повеситься недолго. Важно, что цинизм должен быть здоровым, не надо доходить до бездушия и безнравственности. Хотя мне всё-таки кажется, что журналист прикладывается к бутылке как раз не в этом случае, а наоборот, тогда, когда ему хорошо. Очень часто наша работа сопряжена с общением в торжественной обстановке, где без фуршета и так называемой «поляны» никуда. Кто знает, куда тебя занесёт? Шоу-биз, богема, фэшн-мир, общение с музыкантами и так далее. Но почему именно алкоголь — зло? И на шоколад можно подсесть так, что заработаешь и диабет, и ожирение. Просто алкоголь — слишком хороший лакмус, стакан коньяку бахнул — и готов. А тортиками нужно долго объедаться…
— Тогда приведу другой пример. Попала я на одно мероприятие, где как раз был этот самый традиционный фуршет. И когда я попросила налить себе сок, на меня посмотрели осуждающе. Мол, как ты хочешь стать журналистом, если не пьёшь? Как же с людьми-то общаться?
— Да, да, есть такая штука. Многие считают, что общение не считается полноценным без алкоголя, даже в официальной обстановке. Хотя мне кажется, что эта тенденция ломается. В девяностые — да, любое мероприятие начиналось с накрытой «поляны», а заканчивалось где-нибудь за закрытыми дверями сауны. И поверь, там обсуждались довольно серьёзные вопросы. Думаю, это время прошло. Люди поменялись, времена, руководители. Но, знаешь, всё равно, журналист должен иногда разрядить обстановку и расслабиться самому. Я не говорю про то, что если ты пьёшь, то непременно станешь Познером. Но иногда действительно это профессионально необходимо. Всё мы должны уметь делать…
— Так мы медленно перетекли в мой четвёртый миф. Теперь в моём представлении журналист – это некая смесь бога и супермена. Ну, всё должно в нём быть! И длинный список профессионально важных качеств, и не менее длинный список умений, навыков, столько же знаний в разных сферах человеческой деятельности. Вот что конкретно из всего этого нужно делать, чтобы стать мало-мальски профессиональным корром?
— Желательно — всё. Но объять необъятное нельзя, это мы понимаем. Хотя, если ты выбрал социально ответственную профессию, то должен стремиться к идеалу. Например, не разбираешься ты в какой-то теме, а редактор дал тебе задание. Неинтересно и скучно в этом копаться. А надо. Ведь если ты себя не до конца погрузишь, если сам не поймёшь, то аудитория не погрузится даже на твой уровень. Никому не будет интересно. Был такой феноменальный журналист Стив Ирвин, вёл программы о животных, погружал себя дотла буквально. У него был очень экстремальный метод ведения передачи: он лез в клетки к животным, в пасти, в пещеры. И все думали: «Боже, ну какой идиот, зачем он лезет крокодилу в рот?!». И он погиб. От высокого разряда, когда снимал передачу про скатов. Стив растратил себя, потому что по-другому не умел. Но он погружался сам и погружал аудиторию. Его смотрели с открытым ртом и глазами, рейтинг его программ был заоблачным. Я не говорю, что стоит нарочно умирать за свою тему, но погружаться надо, хотя бы в меру. А то приедут на какую-нибудь полевую кухню молодые журналисты и давай нос воротить: гречку я не буду, в танк не полезу... В жизни не буду читать тексты таких журналистов! Потому что, если уж ты приехал на полевую кухню, то должен не показывать свой снобизм, а пробовать всё. Если ты не сел за гашетку Т-34, если не сфоткал её чёрт знает откуда, если не залез в танк и не прочувствовал всего, то напишешь текст общими словами. Возможно, красивыми. Но в этом не будет авторской правды. Вот тот, кто вылезая из танка, стукнулся головой о люк, будет иметь авторское. Он сначала крепко его выскажет на месте, а потом выльет на бумагу, но уже другими словами. И это будет профессиональный текст.
— То есть, если ты умеешь работать с темами, умеешь себя вдохновлять и настраивать на работу, заинтересовывать ранее неизвестной темой, значит, ты стал профи?
— Здесь, на самом деле, более тонкая грань. Но общий смысл ты поняла верно.
— А как я-то пойму, что стала профессионалом?
— Сама почувствуешь. Вот разберёшься в теме, напишешь хороший текст, и до тебя дойдёт, что он хороший. Но профессионализма не достигнешь, если не наставишь себе шишек. Профессионализм основывается на неких неизмеримых вещах: честность, объективность, совесть, способность воспринимать разные точки зрения, свести их в единое целое и привести аудиторию к чему-то общему. Мне кажется, что все эти качества врождённые.Если не способен человек к компромиссу и прощению, то нечего ему делать в нашей социально ответственной профессии. Но есть и наживные составляющие профессионализма: способность к диалогу, эстетический вкус, этические нормы, грамотность, чувство стиля и так далее. Здесь как раз упомянутые тобой профессионально важные качества и навыки. Всё это нужно воспитывать в себе. Хотя, повторюсь, врождённая частичка, огонёк, заинтересованность должны быть.
— А каких качеств не должно быть в профессиональном журналисте?
— Хм, это зависит от жанра, в котором ты собралась работать. Но для каждого жанра есть одно противопоказание — оголтелый цинизм. Отсутствие человеколюбия и вообще любого -любия. Всё это приводит к непрофессионализму. Журналистика, как творческая профессия, связана с человеческими взаимоотношениями. Если партнёр не умеет прощать, прислушиваться к мнению другого, то он вряд ли станет хорошим семьянином. Но всё -таки и обратная ситуация будет вредна. Если ты абсолютно бесконфликтный, вялый, безынициативный, то тоже не должен соваться в наш мирок. Мы должны оказывать сопротивление жизненному негативу, злу, по-простому. Умение исправлять какую-то уже состоявшуюся систему, пытаться улучшить настоящее положение вещей — уже вступление в конфликт. И надо иметь в себе силы, смелость, чтобы вступить в него.
— Хорошо, это учту. Но у меня осталась, ещё парочка мифов. Я сама из областного центра, и Новосибирск всегда казался некой высотой. Думала, что если добьюсь чего-то в этом городе, то стану успешной. Но в последнее время мне начинают внушать, что не в столичном городе очень просто достичь потолка и расти станет некуда. Нужно ехать в Москву. Ты довольно длительное время проработал в столице, но сейчас снова здесь. Скажи, дело в Москве?
— Давай-ка опять разберёмся в понятиях. Что ты понимаешь под потолком?
— Ну, скорее всего, этот термин обозначает подъём по карьерной лестнице.
— То есть, главный редактор NGS — это потолок?
— Вроде как.
— Я думаю, что потолки бесконечны. Как творческие, так и профессиональные. Вот ты стал главредом NGS, а ты приведи к себе в новосибирскую редакцию Барака Обаму и сделай с ним часовой разговор! Можешь? Если нет, значит, есть куда расти, пробивать эти абстрактные потолки. Не в Новосибирске дело. Конечно, Москва — это центр, больший по объёмам потребностей и возможностей. Там крутятся деньги, ньюсмейкеры, инфоповоды. Но это не значит, что всем нужно ломиться в столицу. Хотя...попробовать надо. Это интересный опыт. Тогда, когда я уезжал, мне это действительно было нужно. И я не жалею. Как не жалею и о том, что вернулся. Провинция — не в городе, а в человеке. Если журналист сам по себе провинциален, то и в Москве он останется таким. Ты говорила об успехе. Но разве его можно достичь только в сердце России? Ты можешь быть профессиональным и успешным даже в середине Якутии. В Новосибирске нет препятствий для того, чтобы вырасти в профессионала, в успешного человека. Как говорится, ещё неизвестно, что круче — быть головой осла или хвостом льва.
— Ну и наконец, последнее. Что движет нами? По сути, журналисты — странные люди, которые за небольшую зарплату выполняют довольно-таки непростую работу. И зачем мы выходим на этот путь?
— Тут несколько причин. Кем-то движет жажда славы, собственное тщеславие, возможность быть близким к сильным мира сего. И это не самые худшие мотивации. Хуже — те, кто жаждет наживы или даже мести. От таких журналистов толку не будет. А давай, не изменяя традициям, пойдём по пути контрвопросов. Какие мотивации знаешь ты?
— Расскажу о своей, наверное, самой наивной из всех наивных. Я пошла в журналистику для того, чтобы менять мир, помогать людям и нести объективную и достоверную информацию в массы. Ведь сейчас непросто получить реальную картину мира из СМИ.
— Желание менять мир, свойственно, конечно, молодым людям.
— Типа юношеского максимализма?
— Да, вроде него. Но, знаешь, это довольно неплохая мотивация. Если ты хочешь делать мир лучше, то выбрала правильную профессию. Мы можем это сделать. Скажу жутким штампом, но мы всё-таки в какой-то мере являемся четвёртой властью. А в наше время бываем даже поважнее первых трёх. Каждое журналистское слово может повлиять на ситуацию тем или иным образом. Поэтому нужно быть осторожным со своими желаниями. Но, если ты имеешь светлое начало и не собираешься пускать утки и слухи, твои действия могут привести к положительным последствиям. Журналистика — это короткий путь до власти. Мы можем доносить проблемы общества и получать обратную связь. Но с возрастом эта мотивация может себя изжить...
— Я разговаривала с одним преподавателем на эту тему. Меня вдруг настигла мысль: а что, если люди не хотят, чтобы мы меняли их мир? Условно, моя мама любит «Первый» канал и держит портрет Путина над кроватью. Любое упоминание о том, что в стране есть проблемы, воспринимается в штыки. И нужна ли ей наша правда?
— Ну да, если сразу же переключить её на «Дождь», то, вероятно, можно получить много негатива в свой адрес. Рубить с плеча не надо, ты права. Надо понимать, на какую аудиторию мы ориентируемся, копаться в фактах, приводить неоспоримые аргументы...
— Это и называется погружением?
— Да, ты уловила. Но наша функция — не пропаганда, а отражение объективной реальности. Я думаю, что нужно пытаться. Но не навязывать определённую идеологию, а просто показывать мир таким, каков он есть. Аудитория сама сделает вывод. И если хоть один из них посмотрит на мир по-другому, то мы не зря делаем своё дело.
Беседовала Виктория Бурбилова
