В январе 1968 года состоялся суд над диссидентами Ю. Галансковым, А. Гинзбургом, А. Добровольским, В. Лашковой. В знак протеста против этого суда группа студентов НГУ расписала ряд зданий в Академгородке лозунгами «антисоветского» содержания.
Из воспоминаний С.А. Красильникова:
«Ядро студентов-протестантов составили студенты филологического отделения – Юра Мешанин, Боря Колненский, физик Леня Попов и другие. Выйдя в одну из ночей на улицы городка с ведром краски, они «расписали» лозунгами трансформаторную будку возле главного корпуса университета, а также стены самого университета и Торгового центра. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы, и в другие дни одна команда замазывала «крамолу», а другая оперативно-розыскным путем устанавливало участников акции…
Но там тон задавали филологи с откровенно диссидентской направленностью – на нашем факультете учились будущие «асы» этого движения – Делоне, Петрик, – а мы, скорее, исповедовали тогда идеи «социализма с человеческим лицом…» Как бы то ни было, студентов взбудоражило происшедшее. Я был участником стихийного студенческого собрания вечером следующего после ликвидации надписей дня. В холле одного из общежитий собралось до 100 человек. Мы потребовали, чтобы перед нами выступил ректор университета Спартак Тимофеевич Беляев, с изложением своей оценки происшедшего. Ближе к полуночи пришел заметно волновавшийся ректор, для него это было нешуточным испытанием. Пользуясь в студенческой среде колоссальным авторитетом, он рисковал потерять достигнутое. Было очевидно, что собралась радикально настроенная часть студенчества, но одновременно наиболее активная и деятельная, формировавшая позиции и настроения в студенческой среде. Ему надо было удержать студентов от резких действий, что он и попытался сделать. Перед ним сформулировали два вопроса: 1) как он сам относится к реанимации сталинских методов в политике (отношение к процессам), 2) будет ли он, как ректор, защищать и отстаивать студентов, писавших лозунги, или он их «отдаст». Беляев произнес длинную и достаточно толковую речь, построив свои аргументы следующим образом: возврат к практике публичных процессов он считает неправильным, но также неправильным он считает реакцию студентов на это столь варварским способом, как надписи на стенах. Далее ректор перечислил ряд достижений студенческой демократии внутри университета и заявил, что мы можем в одночасье всего или много лишиться. Далее он обещал, что никаких карательных мер с ходу принимать не будет, а, по возможности, постарается избежать исключения студентов из университета. Словом, ректор попытался выпустить пар из перегретого котла, и в известной мере ему это удалось. Потом я узнал, что он действительно оказался неравнодушен к судьбе некоторых из крамольных студентов и пытался их защитить доступными ему приемами, в том числе, игнорируя прямые указания различных инстанций. Впрочем, делал он это точечно, в отношении негуманитаров, и филологам пришлось расстаться-таки с университетом.
Из воспоминаний В.А. Миндолина:
«С этим я столкнулся, когда стал секретарем комсомольского бюро факультета. Меня куда-то вызвали, забыл куда, может и в КГБ. По поводу Володи Дьякова. К нему прибежали смывать краску подписавшие. Все это было не так героически, как может показаться издалека. Написали, растерялись, кто-то заплакал, разволновался, побежал к этому Дьякову смывать краску. И Дьяков об этом знал. И тех, кто надписывали, их вышибли сразу. А Володя остался на мою долю, как человек, который знал, но не сказал. А это был тоже криминал. Нужно было с ним определяться… Кончилось тем, что мы ему объявили какой-то выговор за потерю политической бдительности. Тем самым вывели его из-под более жесткого удара…»
Воспоминания из журнала "Логос", Новосибирск, 1997, 1-й выпуск, с. 20-21.
Подготовлено по материалам Музея истории НГУ
Справка: Дело Гинзбурга, Галанскова, Добровольского и Лашковой (или «Процесс четырех») – один из самых известных политических процессов против диссидентов в СССР 1960-х годов.
Четырех москвичей (активистов самиздата) в январе 1967 года арестовал КГБ по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде. Центральным пунктом обвинения против Александра Гинзбурга было составление и публикация за границей сборника под названием «Белая книга» по делу писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Юрию Галанскову инкриминировалась помощь Гинзбургу в подготовке «Белой книги» и составлении второго тома альманаха «Феникс-66», Алексею Добровольскому – авторство одного из текстов альманаха, Вере Лашковой – участие в подготовке «Белой книги» и «Феникса-66» в качестве машинистки. Кроме того, их обвинили в связи с эмигрантской организацией «Народно-трудовой союз».
В феврале мы опубликуем информацию о нашумевшем письме («Письмо 46-ти»), в котором группа научных сотрудников СО РАН и преподавателей НГУ выступили с протестом против закрытого суда над диссидентами.
.webp "НГУ занял 7-е место в рейтинге лучших вузов России по уровню зарплат IT-специалистов")
