В журнале «Мир России» опубликована статья с результатами исследования «естественного социального эксперимента»:
Скалабан И. А., Алексеев Т. Д., Лаврусевич П. Е. Социальные миры Караканского бора: перспективы сближения и императивы справедливости // Мир России. 2024. Т. 33. № 1. С. 115–143.
Аннотация. В статье предлагается рассмотрение социального ландшафта Караканского бора под влиянием динамического эффекта взаимодействия разных социальных миров, основанных на регулятивах сложносопоставимых этосов. Исследование опирается на материалы интервью с пользователями бора и наблюдений, проведенных в ходе социологических экспедиций 2021–2022 гг. Чтобы продемонстрировать логику отношений социальных миров, реконструируются три проблемных сюжета в ландшафте бора – отношения собирателей и отдыхающих, сельских жителей и дачников, пользователей бора и лесозаготовителей. Эмпирически доказано, что большая часть видов пользования бором находится под влиянием нормативных логик патриархального мира с присущими ему императивами укорененности и естественной принадлежности, однако новые хозяйственные практики и социальные отношения в основном подчиняются более универсалистским критериям. В силу множественности конкурирующих императивов справедливости для Караканского бора пока не существует единой альтернативы патриархальному граду, но возникает ее зачаток – когерентная для большинства градов ситуация, которая в разных версиях восходит к нормативной идее сохранности бора как целого и леса как наиболее значимого ресурса
Караканский бор находится на границе Новосибирской обл. и Алтайского края, растянулся вдоль Новосибирского водохранилища почти на 100 км; популярен для всего юга Сибири как место отдыха. Но структурные элементы «социального ландшафта» не ограничиваются туристами, очень неоднородными по составу, от «старожилов», приезжающих в бор десятилетиями, до разовых «отдыхающих выходного дня», это ещё и местные жители, дачники-горожане, лесозаготовители.
За второй осью различения авторы обращаются к Болтански и Тевено, которые предлагают выделять несколько социальных миров: мир вдохновения, патриархальный мир, мир репутации, мир гражданский, рыночный мир, мир научно-технический (индустриальный), в каждом из которых свой принцип определения ценного. Собственно, бор – то место, где логики различных миров пересекаются во взаимодействии разных групп, хотя их сближение не всегда актуально, «необходимость в нём отпадает в ситуации пространственной сегментации территории между пользователями, формирования образа жизни, при котором различные группы могут «не замечать» друг друга, уклоняться от необходимости контактов».
Тем не менее, если «плотность пользователей» нарастает, «возникают общие ситуации, требующие определенных режимов взаимодействий и актуализации адекватных им императивов справедливости» из разных социальных миров. И коллеги детально иллюстрируют проявления каждого из них, уделяя больше всего внимания патриархальному миру, который «успешно держит некоторые позиции и по сей день, а временами отвоевывает новые, встраиваясь в зазоры и серые зоны между конкурирующими логиками иных миров, особенно в ситуации угрозы изменений». И этот мир настолько большой, что его пришлось разделить на естественную, компромиссную и игровую патриархальность.
И всё же патриархальный мир с ценностью традиции и укоренённости не подходит в качестве объединяющего в социальном ландшафте бора. Его подрывают, в первую очередь, «новые туристы», для которых правила и права старожилов не кажутся незыблемыми. Не подходит для этого и гражданский мир, препятствие для которого – «пространственная изолированность самого бора, его поселений, распространенность эскапистских практик среди приехавших дачников и туристов». Мир рынка с ценностью обладания уникальным благом «негласно не одобряем большинством пользователей бора» и тоже не может быть «общим». Потенциал быть связующим в разнородном социальном ландшафте обнаруживается у научно-технического мира, но не столько из-за свойственных ему ценностей результативности, эффективности, ответственности, сколько из-за принятия его ценностей многими пользователями бора.
На вопрос, который вертелся в голове всё время, пока читала статью, авторы дают в заключении прямой ответ: да, Караканский бор – полигон, модель формирования коммуникации, солидарностей, коалиций, конвенций в усложняющихся, критических условиях.
Исследование, представленное в статье, поддержано Фондом «Хамовники». Предыдущие публикации результатов проекта «Неформальные практики природопользования Караканского бора: между социальным присвоением и социальной кооперацией»:
Лаврусевич П. Е. Жить бором или жить в бору: практики собирательства и присвоение пространства (кейс Караканского бора) // Экономическая социология. 2023. Т. 24. № 3. С. 73–94. DOI: 10.17323/1726-3247-2023-3-73-94.
Лаврусевич П.Е., Скалабан И.А. Ценность места: как воспроизводится символическая собственность в стихийной рекреации (кейс Караканского бора) // Журнал социологии и социальной антропологии. 2023. Т. 26, № 1. С. 224–255. DOI: 10.31119/jssa.2023.26.1.9.
