В июне в новосибирском Академгородке прошло нерядовое мероприятие: Новосибирский госуниверситет в сотрудничестве с Европейским университетом в Санкт-Петербурге провел форсайт-сессию «Гуманитарные исследования науки: горизонты и ориентиры». В пресс-релизе среди прочих проблем для обсуждения была заявлена слабая связь академических исследований и практики реформ научно-исследовательской деятельности в нашей стране. О том, почему история науки сегодня актуальна как никогда, зачем историкам участвовать в форсайт-сессии и чем они могут помочь в размышлениях о будущем науки, Юлия Черная поговорила с организатором мероприятия — доцентом НГУ, научным сотрудником Института истории СО РАН Вадимом Журавлёвым.
Само слово «форсайт» взято из языка венчурного бизнеса. Форсайт предполагает вычленение образа возможного будущего в целях определения точек для перспективных инвестиций. Именно эту логику организаторы июньского мероприятия решили положить в его основу. В НГУ собрались участники нескольких исследовательских проектов из Москвы, Санкт-Петербурга, Волгограда, Ростова-на-Дону, Томска, Германии, США и, конечно, Новосибирска. Однако в общей сложности удалось собрать менее десятка реально работающих в этой сфере научных групп. В ответ на мое удивление, почему же их оказалось так немного, Вадим лишь пожимает плечами:
— Действительно, историей науки занимается лишь очень небольшое количество исследователей. Я говорю не об истории отдельных научных дисциплин, а об истории советской и постсоветской науки как социального явления. Казалось бы, в новосибирском Академгородке такой объект изучения буквально под носом, но лишь единицы так или иначе занимаются историей Академгородка, буквально два-три имени. Вклад этих ученых ни в коем случае нельзя недооценивать. Но, к сожалению, это не научные школы, а отдельно взятые исследовательские треки, говорить об исследовательском сообществе пока не приходится. В мире существует большое поле исследований науки, но российский вклад в него очень скромен. Поэтому изучаются в первую очередь опыт и тенденции западной науки. Конечно, российские примеры в таких исследованиях тоже приводятся, но скорее как подтверждающие общемировые тенденции. Отличия воспринимаются как местные особенности, выходящие за рамки нормы. Утверждение, что наука — саморефлексирующая система, которая в достаточной степени изучает себя сама, — это утопия. По факту отечественная наука плохо изучена (как, впрочем, и российское общество в целом). Как результат мы получаем реформу науки, которая основана на данных и концепциях, имеющих весьма отдаленное отношение к российской действительности.
Читать интервью полностью
